Saturday, June 14, 2014

9 В.Ф.Зима Человек и власть в СССР в 1920-1930-е годы политика репрессий

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 19 36-1 939 ГГ.
3. «Антропофагия» власти
В конце 1937— начале 1938 г. центральные власти, стремясь еще более обезопасить свое существование, обрушились на местное руководство, обвиняя его в извращении своих указаний по разоблачению «врагов народа». За превышение полномочий к ответственности были привлечены местные партийные и советские руководители. Власть «пожирала» своих «детей».
Руководство страны несколько изменило методы политического преследования, предложив ограничить аресты по родственной линии, когда вслед за одним человеком арестовывались все близкие родственники, а под подозрение попадала и дальняя родня. В частности, были даны указания о недопустимости увольнения с работы людей лишь по мотивам родственной связи с арестованными. Реакция на директиву властей содержалась в совершенно секретном приказе прокурора СССР А.Вышинского от 14 января 1938 г. В нем указывалось, что в ряде мест наблюдались факты увольнения с работы родственников лиц, арестованных за контрреволюционные преступления. Вышинский требовал в каждом случае тщательно проверять, что было причиной увольнения — только родственная связь с указанными выше лицами или же имелись законные основания. Он рекомендовал восстанавливать на работе тех, кто был уволен лишь по причине родственной связи с арестованным. Прокурорам предлагалось следить за тем, чтобы в трудовых списках уволенных производились записи, соответствовавшие формулировкам в Кодексе законов о труде, и не допускались записи подобного рода: «За связь с врагом народа», «по причине политического недоверия» и проч.1
В действительности все было иначе. Простые граждане не знали о секретных приказах, а из-за родственной связи с «врагом народа» им по-прежнему невозможно было устроиться на работу, так как НКВД всегда информировала работодателей о нежелательных фактах биографии каждого человека. Тем не менее данный приказ прокурора СССР оказывал сдерживающее влияние на органы НКВД.
Сталин и Берия сами возглавили «борьбу» с перегибами во время массовых репрессий 1937-1938 гг. Они обрушили «возмездие» не только на голову попавших под руку чекистов, но и против партийных и советских функционеров, входивших в состав «троек» и подписывавших списки приговоренных. Берия развернул поиск

Охота на правых в госаппарате и партии
195
«перегибщиков», часть из которых к тому времени были уже депутатами Верховного совета СССР первого созыва. Мы не располагаем данными о том, сколько депутатов Верховного Совета СССР было расстреляно в 1938-1940 гг. Причина в том, что дело расстрелянного сразу попадало в архив, а родственники арестованного «врага народа» не всегда осмеливались выяснять причины исчезновения и вести поиск.
Иное дело, когда депутат получал наказание в виде лишения свободы на долгие годы. Опомнившись от допросов, он требовал бумагу и спешил заявить о неправильном привлечении его к уголовной ответственности.
В состав «троек» входили первые секретари обкомов, крайкомов ВПК(б), а также ЦК компартий союзных республик. Свои заявления некоторые из них писали на специальных пронумерованных бланках депугатов. Разумеется, обращались прямо к своему бывшему руководителю — председателю Президиума Верховного совета СССР М.И.Калинину. По текстам писем видно, что многие из авторов были совсем недавними выдвиженцами вместо расстрелянных в 1937-1938 гг. своих бывших начальников.
Депутат Верховного совета СССР Н.И.Иванов до ареста проработал меньше года исполнявшим обязанности первого секретаря Карельского обкома ВКП(б). По должности сразу был включен в состав «тройки». В своем заявлении он писал, что 21 января 1939 г. заместитель прокурора РСФСР Борданов предъявил ему обвинение в участии в незаконном расстреле некоего Титова. Иванов не помнил, кем был Титов и за что привлекался к ответственности. Немудрено не запомнить имя человека, когда заочно подписывались списки, в которых содержались десятки фамилий людей, приговоренных к каторге и расстрелу. Ознакомиться с делом Титова ему не дали, а из зачитанных им показаний бывшего прокурора Карельской АССР, подследственного Михайловича Иванов узнал, что Титов был осужден к 10 годам лишения свободы. В другом документе — протоколе заседания — было записано, что Титов осужден был к расстрелу. Оказалось, работники НКВД, по указанию их наркома НКВД Карельской АССР Тенисона, с согласия прокурора Михайловича, перепечатали страницу, заменив решение «тройки» об осуждении Титова к 10 годам лишения свободы решением — расстрелять.
Будучи разоблачены в совершенном подлоге, бывший прокурор Михайлович и замешанные в том деле работники НКВД на следствии признались в совершенном преступлении, но показали, что о замене страницы было известно бывшему секретарю

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 1 9 3 6- 1 9 3 9 гг.
Карельского обкома партии Н.Иванову, который давал согласие на эту «операцию».
В своем письме Калинину Н.Иванов писал, что его оклеветали, а он не знал о подлоге. Утверждал, что на основании показаний Михайловича и Тенисона, без допроса его самого, Президиум Верховного Совета СССР дал согласие на привлечение его к уголовной ответственности. Он просил Калинина ознакомиться с делом. На данном заявлении нет никакой резолюции. Это означало, что послание Иванова, минуя Калинина, попало в архив. Там же оказались и другие заявления Иванова. В последнем, от 29 марта 1939 г., был указан адрес его последнего места работы: село Аксубаево Татарской АССР, свиносовхоз «Большевик»1. О расстрелянном чуть позже по подложным документам Титове никто и не вспомнил.
В обстановке доносов и арестов, продолжавшихся в 1939 г., некоторые депутаты Верховного совета СССР исполняли свои обязанности: принимали жачобы граждан, делали запросы, пытались помочь людям. 7 мая 1939 г. заместитель прокурора Калининской области Кольцов обратился в Президиум Верховного совета СССР с просьбой сообщить депутату Т.Т.Щелкуновой по месту ее работы результат запроса по заявлению гражданки Е.А.Ивановой, разыскивавшей арестованного мужа. Областная прокуратура информировала, что Егор Алексеевич Иванов 21 марта 1938 г. «тройкой» УНКВД Калининской области был приговорен к расстрелу2.
В конце 1939 г. власти стали действовать хитрее. Заявление бывшего депутата Верховного совета СССР, бывшего секретаря Удмуртского обкома ВКП(б) С.П.Барышникова на имя Сталина и Калинина было направлено в Москву с сопроводительной запиской наркома НКВД Удмуртской АССР капитана госбезопасности Полякова. Сталину послали подлинник, а Калинину — копию. О судьбе подлинника нам не известно, а копия попала в руки адресата.
Депутат Барышников, содержавшийся около года под арестом и следствием в тюрьме Удмуртского НКВД, с самого начала постоянно просил следователей предоставить ему возможность подать заявление в ЦК ВКП(б) и в Президиум Верховного совета СССР, но те отказывали, обещая ему предоставить такую возможность по окончании следствия. В мае 1939 г. следствие было закончено, но только в сентябре того же года Барышникову разрешили на
1 Там же.
2 Там же. Л. 9.

Охота на правых в госаппарате и партии
197
писать заявление. Он подробно изложил, как оказался в тюрьме. В июне 1938 г. Барышникова исключили из партии. Он сразу написал и направил письмо Сталину, а затем — в Комитет партийного контроля. Те, кто выступал против него, действовали оперативнее, поэтому 4 сентября 1938 г. он был арестован, а секретарем Удмуртского обкома ВКП(б) был избран нарком внутренних дел Удмуртской АССР Шленов.
Аресту Барышникова предшествовала кампания по его политической дискредитации, санкционированная сверху. В местной газете появилась заметка о том, что Барышников проявлял себя контрреволюционером еще в 1918 г., при подавлении Ижевско-Воткинского белогвардейского и Святогорского кулацко-бело-гвардейского восстаний. Сообщалось, что вооруженный отряд Барышникова по его приказу поджег 9 деревень, где сгорело свыше 100 домов.
Другой его проступок состоял втом, что в 1921 г., когда проходила дискуссия по вопросам о кредитовании крестьянских хозяйств, обеспечении их машинами, о проведении закона об уравнительном землепользовании, Барышников защищал тезисы Троцкого. После ареста следователи госбезопасности обвинили его в идейной связи с бывшим секретарем обкома ВКП(б) Г.К.Борисовым, осужденным в 1933 г. за контрреволюционную буржуазно-националистическую деятельность. Кроме того, Барышникову были предъявлены обвинения в злостном срыве плана лесозаготовок и сельскохозяйственных работ в 1937 г., а главное в том, что Барышников допускал перегибы, когда, возглавляя «тройку», реализуя на практике решения февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) в 1937 г.
На допросах в тюрьме следователи упрекали Барышникова в том, что оп не признавал себя ни врагом народа, ни контрреволюционером. «Партии и революции, — писал он, — такое мое признание не нужно. Оно нужно и полезно только врагам народа.
Иосиф Виссарионович! Я прошу Вашего вмешательства, чтобы вернуть меня к революционной жизни...»1
До Сталина это письмо не дошло, а Калинин не стал вмешиваться, ссылаясь на то, что в середине мая 1938 г. письмо было направлено на рассмотрение в коллегию Верховного суда СССР.
Депутаты Верховного совета СССР исчезали в застенках НКВД, а избирателям приходилось их разыскивать. Так, председатель Емельяновского районного исполнительного комитета
'Там же. Л. 14-44.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 1936-1939 гг.
Красноярского края Третьяков и исполняющий обязанности ответственного секретаря РИКа Иконников обратились в Президиум Верховного совета СССР с просьбой прояснить судьбу бывшего депутата Верховного совета СССР по Красноярскому избирательному округу С.М.Соболева. Третьяков и Иконников признавались, что они не знали, как отвечать людям на поставленный вопрос, и просили Верховный совет разъяснить им непонятную ситуацию. Для обоснования своей просьбы они ссылались на «Положение о выборах в Верховный совет СССР в вопросах и ответах. Под редакцией тов. Вышинского». Вопросы: 111 и П21.
Некоторым депутатам удавалось оправдаться. Например, депутат Верховного совета СССР Василий Иванович Иванов был арестован 10 июля 1938 г. Полтора года длилось следствие, но доказать виновность арестованного не удалось. Решением подготовительного совещания военного трибунала Калининского военного округа от 11 ноября 1939 г. дело по обвинению В.И.Иванова было прекращено, он был освобожден из-под стражи. 20 ноября того же года он обратился с заявлением в Президиум Верховного совета СССР с просьбой вернуть ему депутатский мандат, отобранный при аресте. Вскоре секретарь Президиума Верховного совета СССР А.Горкин на его заявление наложил резолюцию: «Возвратить документы»2.
26 декабря 1939 г. билет депутата Верховного совета СССР был возвращен Ивану Федоровичу Гусихину. Он был исключен из партии в связи с арестом в 1938 г. Предъявленных ему обвинений в измене родине и вредительстве он не признал. 16 декабря 1939 г. военный трибунал Калининского военного округа на основании всей совокупности материалов предварительного и судебного следствия пришел к убеждению о невиновности подсудимого. И.Ф.Гусихин был оправдан и освобожден из-под стражи, а судебные издержки было решено принять на счет государства3.
Во второй половине 1938 г. активизировалась переписка приемной председателя Президиума Верховного совета СССР с союзной прокуратурой, Главной военной прокуратурой и другими учреждениями по заявлениям и жалобам граждан на незаконные методы ведения следствия. Секретариат приемной Президиума Верховного совета СССР, возглавлявшийся тогда Савельевым, на
1 Там же. Л. 47.
2 Там же. Л. 48. 8 Там же. Л. 54.

Охота на правых в госаппарате и партии
!99
правлял заявления и жалобы подследственных и их родственников на рассмотрение в высшие инстанции.
Юридический термин «незаконные методы ведения следствия» появился под давлением потока писем арестованных и истязаемых в тюрьмах НКВД людей, которые стремились донести правду до вождей советского государства. На пути таких посланий была масса барьеров, но часть из них разными путями все-таки доходила до приемных властей.
Так, 31 августа 1938 г. из Президиума Верховного совета СССР была послана прокурору СССР Вышинскому под грифом «Лично. Секретно» копия письма следственного заключенного А.Н.Волкова из Ворошиловска Орджоникидзевского края. На нем была резолюция М.И.Калинина: «т. Вышинскому. Прошу ознакомиться с заявлением и результаты сообщите... 9/VHI-38 г.». В ней излагалась типичная для тех лет история районного чиновника, необоснованно пострадавшего от репрессий. А.Волков сообщал, что с 1 февраля 1935 г. он работал председателем райисполкома. 3 октября 1937 г. прямо в кабинете во время заседания без предъявления ордера на арест его арестовали. Следователь Михайличенко объяснил ему: «...Нам теперь даны все права, убьем, и отвечать не будем, составим акты и все. Ми теперь контрразведка, проверим всех вас - большевиков»1. (Выделено нами. — Авт.).
Далее Волков описывал подробности, как его избивали, если не соглашался писать под диктовку следователя. С 10 часов вечера и до утра здание НКВД превращалось в «скотобойню». Крик и стон сливались в общий гул. Применялись всякие способы пыток, вплоть до «выкручивания» половых органов. Доводили до того, что он бессознательно оправлялся под себя. Находясь в ужасном состоянии, он под диктовку следователя написал ложные показания во вредительстве на себя и на 28 человек коммунистов-руководителей районных организаций. После того в районе происходили массовые аресты названных людей.
Через 10 дней Волкова перевели в тюрьму Ворошиловска, где он официально через начальника тюрьмы подал заявление прокурору Орджоникидзевского края с отказом от своих показаний и просьбой личной аудиенции. Избиения возобновились. Били палкой, ногами до тех пор, пока он частично не подтвердил свои прежние показания. Пытки и издевательства длились месяцами. 19 февраля 1938 г. «через волю» Волков направил жалобу в ЦКВКП(б) лично Сталину. Он был уверен, что вождь ничего не

200
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 19 3 6-19 39 ГГ.
знал о произволе, которому подвергались люди, но никакого ответа не получил. В конце апреля 1938 г. его вновь вызвали на допрос и заставили подписать «показания» о наличии повстанческой организации в районе. Он категорически отказался. Потребовал прокурора и написал заявление на имя начальника краевого управления НКВД о том, что под физическими пытками дал показания о якобы существовавшей в районе контрреволюционной вредительской организации1.
На секретный и личный запрос А.Вышинскому, подписанный и направленный 31 августа 1938 г. заведующим приемной Президиума Верховного совета СССР Савельевым, никакого ответа не последовало. Тогда 1 декабря 1938г. он обратился в Главную военную прокуратуру с просьбой ускорить проверку по письму заключенного Волкова, поскольку дело принимало слишком затяжной характер. И снова безрезультатно. Из приемной Калинина было еще два запроса: от 15 апреля и от 21 мая 1939 г. Счастливый день для заключенного Волкова наступил 13 июня 1939 г., когда был получен ответ от главного военного прокурора, армвоеню-риста Н.Розовского. В нем он уведомлял заведующего приемной Савельева, что при проверке жалобы Волкова подтвердились факты применения к нему незаконных методов ведения следствия. По делу было проведено специальное расследование. В результате дело по обвинению Волкова было прекращено, а сам он освобожден из-под стражи. Сообщалось, что виновные в нарушениях законности при проведении следствия работники НКВД Крылов и Голиков привлечены к уголовной ответственности2. Из ответа главного военного прокурора мы ничего не узнали о судьбе привлеченных по делу Волкова 28 руководителей района. Непонятно, почему виновными в применении к подследственному пыток оказались рядовые чекисты, выполнявшие указание руководства.
Бывший начальник штаба 3-й кавдивизии Сидельников из тюрьмы послал письмо жене с просьбой поехать в Москву и добиваться приема в ЦК партии или в Президиуме Верховного совета СССР, чтобы рассказать о его деле или передать письмо по инстанции. Жена доставила письмо в приемную Калинина, который 15 сентября 1938 г. направил его наркому обороны К.Е.Ворошилову со следующей припиской: «...Может быть, знаешь лично, что за человек?»3

Охота на правых в госаппарате и партии
201
Только через месяц письмо арестованного Сидельникова дошло лично до Ворошилова. Вот что поведал из тюрьмы бывший красный командир: «Творится что-то ужасное. Среди арестованных подавляющее большинство невиновных людей, честных партийных и непартийных работников. На допросах арестованных бьют до полусмерти, ломают кости. На моих глазах умер от побоев арестованный Кучерук, переломаны ребра у арестованного Юрчука, порваны барабанные перепонки Сапрыкину, доведен до помешательства Горюнов. В отчаянии невиновные люди начинают под диктовку следователя выдумывать несуществующие контрреволюционные организации и называют целые списки ничего не знающих людей — «участников» этих организаций. Очные ставки — сплошной монтаж, сопровождаемый побоями. Таким образом, в некоторых деревнях арестовано до 90% мужчин. Это чудовищное злодейство — работа врага. Партия и правительство введены в заблуждение.
Меня обвиняют в участии в военно-фашистском заговоре и вредительстве. Доказать свою невиновность и честность нет никакой возможности. На ЗТй день после ареста, варварской системой издевательств и избиений, меня под диктовку следователя заставили дать выдуманные, ложные показания...Я думаю, что ЦК партии не знает, как даются арестованными эти «чистосердечные признания... »г Удивительно то, что люди верили партии и правительству. Они даже мысли не допускали о том, что приказы руководителям НКВД о поиске врагов и контрреволюционных организаций исходили из Политбюро ЦК ВКП(б), от Сталина.
Жалобы людей на незаконные методы ведения следствия продолжали поступать в Москву со всех концов страны. 24 января 1939 г. на имя главного военного прокурора Розовского была направлена жалоба осужденного И.М.Ли. В письме он сообщал, что родился в 1914 г. в семье бедного крестьянина села Хвиленка Спасского района Дальневосточного края. В 1929 г. окончил школу, вступил в комсомол, работал в колхозе. Затем поехал на учебу в Орехово-Зуево Московской области, но в связи с переселением корейцев из Дальневосточного края в Казахстан вернулся к родителям. Работал счетоводом в колхозе станции Луговой, что на юге Казахстана. 26 мая 1938 г. был арестован сотрудниками местного районного отдела НКВД с предъявлением обвинения в шпионаже по статье 58-6. Привезли в тюрьму Джамбула. Еды не давали, допрашивали три следователя непрерывно по 8 часов в сутки.
1 Там же. Л. 56.

202
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 1936-193 9 ГГ.
Когда терял сознание, поливали водой. Затем сажали на ящик так, чтобы ноги не доставали до пола. Заставляли сидеть и смотреть в одну точку. На 5-й день подследственный Ли написал, как «работал на японскую разведку». Когда он дал ложные показания, его стали кормить, вскоре Ли предстал перед судом и был осужден на 10 лет лишения свободы1.
Военный прокурор Розовский известил сотрудника канцелярии Калинина Савельева, что расследование по жалобе И.М.Ли еще не было окончено. Через 10 месяцев (22 октября 1939 г.) временно исполнявший обязанности главного прокурора Панфиленко информировал Савельева, что дело Ли военной прокуратурой войск НКВД Казахского пограничного округа было направлено в НКВД Казахской ССР для пересмотра решения «тройки»2.
Вырваться из замкнутого круга лжи и насилия было невозможно без активной помощи родственников. Главную роль в освобождении арестованных мужчин сыграли их жены, но их усилия были напрасны. Так, в начале 1939 г. Александра Пинчук из деревни Барборово Сычковского сельсовета Бобруйского района Белорусской ССР в своем заявлении сообщала, что к ее мужу И.С.Пинчуку применялись незаконные методы следствия. Запросы из приемной Президиума Верховного совета СССР направлялись неоднократно, но ответ был получен более чем через год, 21 октября 1940 г. заместитель главного военного прокурора Афанасьев дал информацию о том, что в результате рассмотрения дела по обвинению Пинчука последний признал себя виновным в принадлежности к польским разведывательным органам и в передаче им сведений шпионского характера. Поскольку оснований к пересмотру дела не было, Пинчук был расстрелян3. Таким был официальный ответ Калинину.
Примерно в то же самое время Ю.Н.Жаховская настойчиво требовала разобраться в деле арестованного и умершего под следствием мужа. В своем заявлении в приемную Верховного совета СССР она утверждала, что ее муж К.И.Жаховский умер в тюрьме от пыток, применявшихся к нему следователями госбезопасности. Заведующий приемной Калинина три раза запрашивал прокурора СССР Вышинского и главного военного прокурора Розовского рассмотреть заявление жены умершего Жаховского.
Первый ответ был получен через год. 5 мая 1940 г. заместитель главного военного прокурора Афанасьев уведомлял заведующего

Охота на правых в госаппарате и партии 203
приемной председателя Президиума Верховного совета СССР Савельева, что он поручил провести проверку по заявлению жены Жаховского военному прокурору войск НКВД Белорусского округа. Результаты проверки обещал сообщить дополнительно. Окончательный ответ был получен 15 сентября того же года от его помощника Лемешко. В нем сообщалось, что проверкой было установлено, что Жаховский арестован по подозрению во вредительстве и принадлежности к польской разведке. Показаний о вредительстве и шпионской работе он не дал. В связи с тем, что в ночь с 28 на 29 ноября 1936 г. Жаховский покончил жизнь самоубийством, дело было прекращено. Судя но всему, причиной смерти Жаховского стали примененные к нему методы физического воздействия1.
Некоторым женам арестованных, приговоренных к длительным срокам лишения свободы, удавалось своими ходатайствами и жалобами добиваться проверки и пересмотра дел, а то и досрочного освобождения. Например, А.В.Кучина, проживавшая в Череповце Вологодской области, своими настойчивыми обращениями к властям выручила мужа: летом 1939 г. дело Т.Н.Кучина, осужденного решением тройки от 10 декабря 1937 г. на 10 лет исправительно-трудовых лагерей, было проверено; в ходе проверки было установлено, что дело было искусственно создано с применением незаконных методов ведения следствия; постановлением начальника управления НКВД СССР по Вологодской области решение тройки по делу Кучина было отменено, и он был освобожден из-под стражи.
Иногда женам, чтобы доказать невиновность своих мужей, приходилось самим проводить расследование их дел. 27 июля 1937 г. П.Ефимович, проживавший в селе Полтавка Александровского сельсовета Халиловского района Чкаловской (ныне Оренбургской) области и работавший на строительстве помещений для скота в колхозе «Красное знамя», был арестован. По его воспоминаниям, камеры тюрьмы в Орске были переполнены настолько, что ни лежать, ни сидеть было негде. Суда как такового не было, а просто объявляли постановление тройки — 10 лет исправительно-трудовых лагерей. 11 октября 1937 г. тройкой управления НКВД по Оренбургской области, якобы за участие в контрреволюционной организации, П.Ефимович был осужден на 10 лет ИТЛ. Наказание отбывал в Куйбышевской области. Его жена выяснила, что мужа приговорили к лишению свободы за вредительство на
1 Там же. Л. 47-53.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 1936-193 9 гг.
строительстве в колхозе. Все построенное с его участием якобы разваливалось. Она поехала в колхоз, где раньше работал ее муж, и установила, что все постройки целы, в хорошем состоянии. Справки об этом она заверила у председателя колхоза и вместе со своей жалобой на необоснованный приговор мужа направила в приемную Калинина. На основании данной жалобы 24 июня 1939 г. прокурором Чкаловской области был внесен протест, и, по постановлению УНКВД по Чкаловской области от 14 декабря 1939 г., дело в отношении П. Ефимовича было прекращено1.
4. Дело наркома земледелия СССР Р.И.Эйхе
Как и многих партийных функционеров высшего ранга, трагическая участь постигла члена ЦК ВКП(б), кандидата в члены Политбюро (с февраля 1935 г.) Роберта Индриковича Эйхе. Он вступил в партию большевиков в 1905 г. За рубежом познакомился с В.И.Лениным. В 1915 г. за пропагандистскую деятельность был арестован и осужден. До Февральской революции 1917 г. находился в ссылке в Сибири. Затем по заданию партии проводил подпольную работу в Риге. После оккупации немцами Латвии перебрался в Россию. Я.М.Свердлов помог ему найти работу в Наркомате продовольствия. В качестве комиссара занимался заготовкой продовольствия для Красной Армии. В конце 1922 г. был назначен заместителем наркома по продовольствию РСФСР, а через год, после ликвидации данного комиссариата, был направлен в Сибирь. Работал заместителем председателя Сибревкома. Через 2 года был избран председателем крайисполкома Западной Сибири. В 1929 г., при поддержке Сталина, был избран на должность секретаря Сибирского, а с 1930 г. Западносибирского краевого комитета партии. Возглавляя все руководство важного аграрно-промышленного региона страны с центром в Новосибирске2, Эйхе являлся исполнителем директив партии и правительства во время насильственной коллективизации и ликвидации «кулачества». При нем край лидировал в организации государственных заготовок хлеба в колхозах и совхозах. По инициативе В.Молотова, побывавше

Охота на правых в госаппарате и партии 205
го в Западной Сибири во время хлебозаготовок осенью 1934 г., Р.Эйхе получил в сентябре-октябре право давать санкцию на применение высшей меры наказания в отношении руководителей, не выполнявших план хлебопоставок государству или отказывавшихся от дополнительной (сверхплановой) сдачи зерна колхозами и совхозами. 2 ноября того же года Сталин своей телеграммой продлил ему право на расстрел до 15 ноября того же года1. В следующем, 1935 г., во время кампании по хлебозаготовкам по инициативе секретаря Западно-Сибирского крайкома партии Эйхе за саботаж хлебосдачи государству применялись репрессивные меры.
Как и многие партийные руководители, Эйхе, после февраль-ско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. развернул в Западно-Сибирском крае интенсивную деятельность по разоблачению «врагов народа» и «вредителей». В своем письме в ЦК от 20 июня он приводил данные о том, что за период 1 марта но 15 июня 1937 г. в краевой парторганизации было разоблачено и исключено из партии 196 троцкистов и зиновьевцев, 26 правых контрреволюционеров2. Он принимал решительные меры по подготовке края к выборам в Верховный совет СССР и с этой целью реализовал задачу, выдвинутую Сталиным, об окончательном освобождении социалистического общества от антисоветских элементов — бывших кулаков и других, высланных в северный край как недовольных коллективизацией и готовых к подрывной работе. Эйхе дал санкцию на расстрел 5 тыс. человек по 1-й категории социальной опасности и 12 тыс. человек — по 2-й категории отправил в ГУЛАГ3.
Сталин оценил усердие Эйхе. В ноябре 1937 г. его назначили наркомом земледелия СССР. Однако проработал он в этой должности недолго, так как был арестован 30 апреля 1938 г. В тот же день был произведен обыск на работе, в квартире, на даче. Арестованный собственноручно заполнил анкету, в которой записал год и место рождения, адрес, специальность (слесарь), место последней работы, партийность (исключен из ВКП(б) 30 апреля 1938 г., т.е. в тот же день), семейное положение: жена — Е.Е.Эйхе-Рубцова, студентка Новосибирского мединститута; с ним проживали: его престарелая мать — Алиса Карловна Эйхе и теща — Марфа

2о6 ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 1936-1 93 9 ГГ.
Матвеевна Рубцова. Во время обыска отобрали: партбилет ВКП(б) № 0000016, членский билет ЦИК СССР № 28, депутатский билет № 183, а также орден Ленина с орденской книжкой и другие документы. Из личных вещей — оружие: браунинг, пистолет «валь-тер», патроны к ним, 2 охотничьих ружья с патронами, полевой бинокль, 3 кинжала. Кроме одежды и белья, больше ничего не оказалось. Все поместилось в двух чемоданах. После обыска квартиру из семи комнат в доме Правительства по ул. Серафимовича опечатали. Никаких улик, подтверждавших шпионскую и вредительскую деятельность Эйхе, не нашли. О жене и родственниках больше не было никаких упоминаний.
Можно предположить, что 30 апреля 1938 г. вечером был первый допрос, на котором Эйхе «убедили» чистосердечно признаться в своих преступлениях, что для него именно так будет лучше. Если он все без утайки расскажет о своих сообщниках, то, возможно, ему сохранят жизнь. Вероятно, что тогда же под диктовку следователей он написал свое заявление на имя Ежова:
Секретарю ЦК ВКП(б) и Народному Комиссару внутренних дел Союза ССР Н.И.Ежову
Арестованного Эйхе Р.И. Заявление
На 1-м же допросе я решил чистосердечно и полностью сознаться в своих тягчайших преступлениях против партии и Сов. власти.
Врагом Сов. власти я являюсь с 1930 г. в связи с ликвидацией кулачества как класса. Будучи настроен против ликвидации кулачества как класса, я связался с антисоветской подпольной организацией правых в лице Сырцова СИ., бывшего в то время председателем СНК РСФСР, и с 1930 г. я возглавил в Сибири контрреволюционную правую организацию.
Руководящее участие в этой организации вместе со мной принимали: Грядинский — председатель крайисполкома Зап. Сибири; Фомин Ефим — заведующий облземотделом; Колотилов — заведующий Сельхозотделом крайкома ВКП(б); Воронин Д.И. — заместитель председателя крайисполкома; Каврайский — работал в Госиздате; Тракман — заведовал облздравотделом.
В 1932 г. наша контрреволюционная организация сблокировалась с троцкистской организацией в Западной Сибири в лице Богуславского, Шестова, Рухимовича, работавшего в Кузбассугле.
По линии центра... я был связной с Бухариным и Рыковым, от которых получал указания по развертыванию антисоветской работы в крае. Мною и моими сообщниками была проведена большая вредительская

Охота на правых в госаппарате и партии
работа, как в области сельского хозяйства, так и в промышленности. В этой антисоветской работе активное участие принимали следующие лица: Барков — крайпрокурор; Эдельман — заместитель председателя крайплана; Горнштейн — потребкооперация; Важнов — наркомвнуторг; Зайцев И.Е. — зам. пред. крайисполкома; Гайлит— командующий войсками Западно-Сибирского военного округа...1
Таким образом, Р.Эйхе восполнял в своих показаниях то, чего от него требовали следователи, которых предварительно инструктировали. Он называл новые имена участников «антисоветского заговора», среди которых встречались имена уже расстрелянных людей. На втором заявлении Эйхе на имя Ежова от 2 мая 1938 г. имелась приписка о том, что оно было передано комиссару госбезопасности 3 ранга Н.ГНиколаеву и майору госбезопасности З.М.Ушакову. Оно представляло собой откровенный самооговор. Эйхе писал, что будто бы в первом послании Ежову скрыл от него «самые существенные факты... антисоветской деятельности и наиболее существенные заговорщические связи»2.
Эйхе стремился заинтересовать своих мучителей нераскрытыми тайнами своей контрреволюционной деятельности. Он понимал, что после 1937 г. руководство НКВД СССР трудно было удивить информацией о каком-нибудь опасном государственном заговоре. Тем не менее ему «помогают» вспоминать, говорить и писать как можно больше показаний. Сталин и Ежов были уверены, что он важный источник информации, и давали следователям возможность «выжать» из него все, что необходимо для фабрикации новых «уголовных» дел.
Сломленный человек старался изо всех оставшихся сил, до последней минуты надеясь на сохранение своей жизни и жизни своих близких. Он «вспомнил», что при нем в начале 1930-х гг. видный деятель партии С.В.Косиор в резкой форме говорил о тяжелом состоянии на Украине, осуждал политику ЦК ВКП(б), которая привела к голодомору. Косиор был против исключения Г.Е.Зиновьева из партии, так как считал, что последний был очень чуткий политик, умевший улавливать направление развития исторического хода событий, а ЦК партии лишь раскалывал партию. В заключение своего письменного показания Эйхе приводил следующее выражение Косиора: «...Сталину говорить об этом бесполезно, что это все равно как горох об стенку...»3.

го8 ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 19 3 6-1 93 9 ГГ.
Не исключено, что Эйхе сами следователи подсказывали интересующие их имена. С 7 по 12 мая 1938 г. он назвал среди участников антисоветского центра: В.И.Межлаука, его брата И.И.Меж-лаука, Г.И.Петровского, латышского писателя Яна Райниса, его сестру Дору Стучку и других. Для большей достоверности не жалел и себя. Он писал, что систематически передавал германской разведке данные о Сибири и материалы о решениях СНК СССР. По заданию разведки организовывал в крае вредительскую и повстанческую работу, способствовал вербовке шпионской агентуры. Возвратившегося из эмиграции и работавшего в Новосибирске бывшего командующего колчаковской армией генерала Болдырева Эйхе в своих показаниях назвал «крупным японским разведчиком».
Арестованный вновь и вновь повторял заученные «преступления», но затем, как правило, следовал очередной дополнительный вопрос. Например: «Вы все же скажите конкретнее, в чем именно заключалась Ваша связь с Заковским Л.М.?» (Заковский — видный руководитель ВЧК-ОГГТУ, полномочный представитель ОГПУ в Западной Сибири с 1926 г. по 1932 г.; с января 1938 г. заместитель наркома внутренних дел СССР и начальник УНКВД по Московской области).
Ответ: «Заковский работал в Новосибирске, он знал о моей антисоветской работе. Я давал ему указания о свертывании борьбы с контрреволюцией...»1 Несомненно, это абсурд, но он предопределил арест Л.Заковского, которого расстреляли в 1938 г., а от Эйхе требовали давать показания и на других.
Эйхе, по подсказке Ежова и его подчиненных продолжал «сочинять» о том, как после прихода А.Гитлера к власти в Германии, он и немецкий консул в Новосибирске Гросскопф вредили советскому строю. Гросскопф даже говорил Эйхе, что Гитлер одобрял его подрывную деятельность в СССР.
Поскольку все эти измышления читали Сталин, Ежов, Вышинский и др., то следователи требовали от Эйхе «правдивых» показаний. Арестованному приходилось напрягать оставшиеся силы для сочинения «правдоподобных» преступлений. Приведем несколько образцов лубянской фальши середины 1938 г.: «ЦК ВКП(б) и СНК придавали большое значение развитию золотой промышленности и по этому вопросу были неоднократные решения... В Западной Сибири имеется много районов, богатых золотом, в которых имеются большие возможности развернуть золотодобы
1 Там же. Л. 206.

Охота на правых в госаппарате и партии год
чу. Рудзутак Я.Э. (видный партийный и государственный деятель, член ЦК ВКП(б) с 1920 г. по 1937 г., расстрелян в 1938 г.) меня неоднократно предупреждал, что план золотодобычи надо срывать, так как для индустриализации нужна валюта...
На Томской железной дороге наша контрреволюционная организация пыталась сорвать подъем работы транспорта, поэтому я дал указание организовать террористический акт против Л.М.Кагановича. ...В 1937 г. ...я решил лично убить наркома внутренних дел СССР, секретаря ЦК ВКП(б) Н.И.Ежова... В конце ноября 1937 г., когда я был у Ежова, у меня был с собой револьвер, из которого я намеревался стрелять в него. Но когда я ясно представил, что мне надо погибнуть, я струсил и ушел, не попытавшись совершить теракта против Ежова. Этому помешала также та сила воли и идейной убежденности, которая проявлялась в каждом слове народного комиссара...»1 Должно быть ,Ежов и добивался такого признания.
13 мая 1938 г. бывшему наркому земледелия СССР Эйхе были предъявлены следующие обвинения:
а) с 1918 г., когда Латвию захватили немецкие войска, он стал германским агентом и проводил подпольную работу против советской власти;
б) после его эвакуации в Советскую России вошел в латышскую националистическую и шпионскую организацию, цель которой состояла в свержении советской власти;
в) в Сибири создал и возглавил антисоветский заговор, объединив в нем меньшевиков, эсеров, белогвардейцев, троцкистов, правых и националистов;
г) проводил в Сибири по заданию центра право-троцкистского блока, германской и японской разведок вредительскую, повстанческую и террористическую работу;
д) в связи с ликвидацией право-троцкистского центра вошел в состав западного центра и продолжал борьбу с советской властью до дня своего ареста.
Таких обвинений хватило бы на сотню отъявленных террористов. Каждое из них влекло за собой смертную казнь. За обвинением следовало соответствующее постановление о привлечении гражданина Эйхе в качестве обвиняемого но статье 58, пунктам 1а, 6, 7, 8 уголовного кодекса и заключение его под стражу. Подтверждением того, что данное постановление было объявлено Эйхе, являлась его подпись-.

210
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 1 93 6-1 93 9 ГГ.
В конце июля — начале августа 1938 г. Эйхе дал письменные показания о своих частых встречах с бывшим заместителем председателя СНК и СТО СССР В.Я.Чубарем, который к тому времени уже находился под арестом на Лубянке, а расстрелян был 26 февраля 1939 г. В показаниях Эйхе он был назван сторонником правых, тормозящим проведение важных государственных мероприятий, критиковавшим линию ЦК ВКП(б) по вопросам хлебозаготовок во время коллективизации.
Из протокола допроса арестованного Эйхе от 11 августа 1938 г. видно, что предварительное следствие по его делу было закончено. Следователь спросил, есть ли у него какие-либо заявления, дополнения. Их — не было, Эйхе подтвердил все прежние показания об «изменнической, предательской и шпионской деятельности» против Советского государства и скрепил сказанное личной подписью1.
Что с Эйхе было дальше? Достоверно известно, что Ежов по какой-то причине его не включил в расстрельные списки. Возможно, не успел, так как на посту наркома его сменил Берия, который обратился к делу Эйхе почти через год. 11 июля 1939 г. новый глава Лубянки утвердил постановление об избрании меры пресечения для Эйхе. В нем говорилось, что материалами следствия РЭйхе был «изобличен» в том, что на протяжении ряда лет вел активную антисоветскую деятельность, являясь руководителем право-троцкистской организации, существовавшей в Западно-Сибирском крае. Следствием было «установлено», что Эйхе по антисоветской работе имел связь с «врагами народа» Ежовым, Фриновским, Косиором и Рудзутаком, от которых получал указания на проведение контрреволюционной работы в Западно-Сибирском крае, а также шпионажа в пользу Японии и Германии. В преступлениях он был изобличен соучастниками: М.П.Фриновским, Н.И.Пахомовым, Э.К.Прамнэком, Я.П.Гайлитом и своими личными показаниями. В шпионской деятельности его уличили показания охотника из Новосибирской области П.П.Лобачева и его брата, слесаря из Новосибирска Я.П.Лобачева.
По данному постановлению Эйхе привлекался в качестве обвиняемого по ст. 58, п.п. Га, 11 УК РСФСР. Меру пресечения оставили прежнюю — содержание под стражей. Подписали постановление следователи Радченко и Пинзур. Кроме того, имеются подписи о согласии с принятым решением прокурора НКВД СССР и

Охота на правых в госаппарате и партии
211
заместителя начальника следственной части, комиссара государственной безопасности 3 ранга Б.З.Кобулова1.
Как видим, нарком внутренних дел СССР Берия обвинил Эйхе в связях со своими предшественниками, бывшими руководителями НКВД СССР Ежовым и Фриновским, которые в 1938 г. выбивали из подследственного Эйхе ложные показания на себя самого и других коллег по совместной работе, но до расстрела дело не дошло. Из опубликованных почти через 50 лет данных стало известно, что в октябре 1939 г. искалеченный и больной Эйхе написал два заявления на имя Сталина, в которых клялся вождю в своей преданности партии и социализму, просил доследовать свое дело, так как враги затеяли против него подлую провокацию. 2 февраля 1940 г. дело Эйхе рассматривала Военная коллегия Верховного суда СССР. Он не признал себя виновным, но через два дня был расстрелян2.
Таким образом, на примере следственного дела Эйхе мы видим действие запущенной руками власти адской машины смерти, пожиравшей как обвиняемых, так и обвинителей. Эйхе был арестован Ежовым, который вместе с Фриновским руководил допросом и пытками. Следствие затянулось на год. Новый нарком Берия арестовал Ежова и Фриновского, обвинил их в сговоре с предателем и шпионом Эйхе и расстрелял обоих.
*   *   *
Вопрос о том, сколько людей — граждан СССР — пострадало от незаконных и необоснованных репрессий, остается открытым. Исчерпывающего ответа на него пока нет. Историки располагают теми данными, которые они взяли из рассекреченных архивных фондов в конце 80-х и в 90-е годы XX века.
Причина неясности в том, что власть как организатор массовых репрессий не была заинтересована в огласке списков арестованных, а тем более расстрелянных и замученных ими людей. Напротив, она стремилась всячески скрыть следы своих преступлений, о чем свидетельствуют многочисленные тайные захоронения жертв. Сегодня удалось найти лишь разрозненные данные, основанные на сводках и отчетах НКВД в правительственные инстанции.
После смерти Сталина родственники пострадавших от репрессий стали активнее, чаще и более настойчиво обращаться с требованиями выясненить участь своих исчезнувших в 1930-е гг. родных

212
ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕРРОР В СССР 1 9 3 6-193 9 ГГ.
и близких. Ставший 1-м секретарем ЦК КПСС Н.С.Хрущев, в связи с поступавшими в ЦК КПСС «сигналами от ряда лиц о незаконном осуждении за контрреволюционные преступления в прошлые годы», дал указание о необходимости пересмотра дел. Он запросил сведения о численности осужденных за контрреволюционные преступления коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особыми совещаниями, Военной коллегией, судами и военными трибуналами. Оказалось, что с 1921 г. по 1953 г. было репрессировано 3 млн 777 тыс. 380 человек, из которых 642 тыс. 480 человек было расстреляно. В тот же период в лагерях и тюрьмах отбывали срок лишения свободы от 25 лет и ниже 2 млн 369 тыс. 220 человек, а ссылку и высылку прошли 765 тыс. 180 человек1. Хрущев — невольный участник репрессий — не мог допустить огласки цифр о численности репрессированных за годы советской власти. В подсчетах настораживает абсолютная точность цифр в рамках 32-летней хронологии. До конца 80-х гг. XX века эти и другие подобного рода данные были строго засекречены, что вело к появлению иных расчетов и цифр, сделанных самими историками. Д.А.Волкогонов опубликовал информацию о том, что с 1937 г. по 1938 г. репрессиям подверглись примерно 3,5-4 млн человек, из которых 600-650 тыс. были расстреляны2. По его данным получается, что только в 1937-1938 гг. было арестовано и расстреляно людей больше, чем по подсчетам, представленным Н.Хрущеву за весь период с 1921 г. по 1954 г.
По архивным данным НКВД, в 1937-1938 гг. всего было арестовано около 2,5 млн человек, т.е. около 2,5% от общей численности взрослого населения СССР. Из них по политическим мотивам осуждено 1 млн 344 тыс. 923 человека, из которых 681 тыс. 692 человека, т.е. 50,7%,были приговорены к расстрелу3.
В 1997 г. была опубликована другая цифра расстрелянных в 1937-1938 гг., она была выше на 6308 человек4. Через 2 года были опубликованы сводные данные за 1932-1939 гг.: арестовано и приговорено всего — 1 млн 575 тыс. 259 человек, в том числе расстреляно — 681 тыс. 692 человека''. Сотрудники международного пра
5 GettyJ.A., Naumov О. V. The Road to Terror. Stalin and the Self-Destruction of the Bolsheviks, 1932-1939. New Haven and London. 1999. P. 588.

Охота на правых в госаппарате и партии 213
возащитного общества «Мемориал», фонда «Демократия» опубликовали новые документы, проливающие дополнительный свет на эту человеческую трагедию, которая продолжает будоражить умы современников. В 2002 г. были опубликованы выступления ученых на презентации компакт-диска «Сталинские расстрель-ные списки», из которых стали известны подробности о том, как выносились заочные приговоры па сотни человек по спискам, подготовленным НКВД и не содержавшим никакой информации, кроме фамилии, имени, отчества и предложения о мере наказания. Подписи Сталина сохранились на 357 расстрельных списках ответственных руководителей партии и государства, Молотова — на 372, Кагановича— 188, Ворошилова— 185, Жданова— 176. Не всем членам Политбюро доверялось подписывать приговоры, а только особо приближенным к Сталину.
Изучение расстрельных списков показало, что был один внесудебный орган, действовавший под руководством И.В.Сталина. Лично им и его приближенными было осуждено примерно 40 тыс. человек, из которых 85% — приговорены к расстрелу. Через Ежова и Вышинского прошли списки примерно на 350 тыс. человек, из которых 73% были приговорены к смерти. За 1937-1938 гг. к тюрьме местные внесудебные тройки приговорили примерно около 1 млн человек, из которых 50% было расстреляно1. Всего по нашим расчетам в 1936-1940 гг. было репрессировано около 3 млн человек, из них 1 млн человек были расстреляны, умерли от пыток и покончили собой.

заключение
«Много в России троп,
что ни тропа -то гроб. Что ни верста -то крест».
С.А.Есенин
Разгром политической и культурной оппозиции в 1920-е гг. способствовал укреплению деспотического режима в СССР. Партийно-государственная власть относилась к человеку как к средству для достижения своих целей, поэтому поэт, хорошо знавший о жертвах Гражданской войны, предвидел новые миллионные людские потери в предстоящей войне с народом в 1930-е гг.
В результате ликвидации крестьянства как класса был уничтожен главный источник пополнения рядов рабочего класса. Быстрая и насильственная пролетаризация деревни не дала желаемых результатов. Перспектива создания мощного аграрно-про-мышленного комплекса в кратчайшие сроки утратила реальные очертания. Страна была поставлена под угрозу потери национальной независимости. Попытки решить конструктивные державные задачи силами заключенных и спецпереселенцев ГУЛАГа экономически и социально-демографически себя не оправдали. Резервы дешевой рабочей силы быстро иссякли из-за нерационального ее использования. Принудительный труд никогда не был высокопроизводительным, а техническое оснащение, инфраструктура, орудия труда и безопасность работ в советских лагерях оставляли желать лучшего.
Между тем без насилия сверху артельная система организации колхоза, предложенная правительством СССР, могла бы успешно работать и приносить пользу стране, если бы колхоз был примером оптимального процесса производства для невошедших в коллективы крестьян. Колхоз мог бы стать образцом общественного труда, которому следовали бы неколлективизированные семейные хозяйства.
18 ноября 1932 г. крестьянин-середняк А.И.Дергалев, работавший в МТС Увельского района Уральской области, в письме Сталину предлагал через Уральскую районную и областную проку

Заключение
215
ратуры восстановить в правах и возвратить из ссылки неправильно раскулаченных и выселенных середняков. Он просил предоставить им право на организацию показательного социалистического хозяйства на их собственные средства. Свое предложение он мотивировал тем, что во время принудительной сплошной коллективизации и раскулачивания государство ударило по лучшим хозяйствам, по жившему своим трудом середняку, поэтому многие побросали свои хозяйства и ушли на производство. У остальных отпало желание биться за развитие хозяйства. Инициатива самих крестьян, как известно, не была поддержана высшей властью1.
Доведенные до отчаяния голодом 1932-1933 гг. рабочие-тек-стилыцики Родниковского комбината «Большевик» Иваново-Промышленной области, не доверяя своему правительству, обращались за помощью к послу США в СССР В.Буллиту. В своем письме они объясняли свой поступок тем, что «единственный выход из положения нужды и голода, к которому привела население СССР гибельная политика большевиков, видели в возникновении войны и свержении большевизма»2. Пять человек рабочих, подписавших письмо, были арестованы и доставлены на Лубянку. Их обвинили в том, что они в извращенном виде описали жизнь рабочих и крестьян Советского Союза.
Экспроприация и коллективизация сельского хозяйства по-сталински привели к голодомору 1932-1933 гг. Ослабление советской деревни сказалось на всей экономике СССР. Уничтожение значительной части наиболее работоспособного самостоятельного крестьянства — главного поставщика сельхозпродукции для промышленности и жителей городов — изменило не в лучшую сторону экономико-социальную структуру страны. Государство лишилось важнейшей опоры — стабильного и жизнеспособного аграрного комплекса. Колхозы, лишенные необходимой хозяйственной свободы, не могли восполнить потери.
Нередко доходило до того, что чиновные бюрократы, не являвшиеся специалистами сельского хозяйства и не имевшие никакого опыта выращивания хлеба, по своему усмотрению давали председателям колхозов плановые и сверхплановые задания по государственным заготовкам сельхозпродукции. Они же учили сельчан, какие культуры в какое время сеять и на каких площадях.
Отдача от индустриализации для колхозов и совхозов была явно недостаточной. В итоге накануне Второй мировой войны советский

2l6
ЧЕЛОВЕК И ВЛАСТЬ В СССР В 1 9 20- 1930-е ГОДЫ
колхозный строй оказался в непростой аграрно-производственной ситуации: личная заинтересованность в труде оставатась недопустимо низкой, а социальная сфера советской деревни — непрестижной. В сельском хозяйстве нарастали проблемы, неблагоприятные для коллективной собственности и социалистического пути развития. Государственный нажим сковывал личную и общественную инициативу, тормозил внедрение современных научных технологий и методов. Из главного донора индустриализации деревня все больше превращалась в потребителя государственных дотаций.
Закрытое и обособленное от окружающего мира советское общество было приспособлено к деспотическому режиму. Конституция 1936 г., не действовавшая в стране, послужила прикрытием проводившихся массовых необоснованных репрессий 1937-1938 гг. Технология террора была разработана в недрах Политбюро ЦК ВКП(б).
Принятие новой Конституции и выборы в Верховный совет СССР в 1937 г. не случайно совпали с фальсифицированными «открытыми судебными» процессами над троцкистско-зиновьевской «оппозицией» и «правыми» коммунистами. В то время мало кто знал о масштабах политических репрессий в СССР, так как они были строго засекречены. Люди исчезали целыми семьями, а родственники не могли узнать правду об их участи. Под необоснованные политические репрессии попали десятки тысяч рабочих и крестьян, примерно треть из них была расстреляна. Вследствие политических интриг, организаторами и активными участниками которых были Сталин, Молотов, Каганович и др., были уничтожены лучшие партийные и советские кадры. При участии Сталина, Ежова, Ворошилова, Буденного и других было спровоцировано уничтожение высшего командного состава Красной Армии.
Когда размах репрессий стал неуправляемым, в Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение о смещении Ежова с поста секретаря ЦК и наркома НКВД СССР за «перегибы и нарушение социалистической законности». Репрессии возглавил новый нарком Л.П.Берия.
Последствия затянувшейся войны власти с народом в 1930-е гг. были неблагоприятны для внутреннего и внешнего положения СССР накануне Второй мировой войны. Стремление советского руководства укрепить оборону страны толкало Сталина на переговоры и «дружественные» соглашения с гитлеровской Германией. Такой внешнеполитический шаг подрывал доверие к СССР у стран будущей антигитлеровской коалиции и у мировой антифашистской общественности.

Заключение
217
Уничтожение партийных и военных кадров накануне войны значительно снизило боеспособность руководящих органов командного состава Красной Армии. Под колесо репрессий попали высококвалифицированные организаторы военного ведомства, ученые и инженеры военного производства. Военно-стратегический сектор страны был отброшен на несколько лет назад. За год до нападения германских войск на Советский Союз власти вынуждены были в спешном порядке исправлять допущенные ошибки. Военную доктрину пришлось кардинально перестраивать под влиянием тяжелых поражений Красной Армии летом и осенью 1941 г.
В 30-е годы XX века монопартийная государственная власть в СССР, одержимая болезнью революционного фанатизма, творила беспрецедентное насилие над людьми. Таким способом у многих была парализована воля, самосознание, посеян страх в душе.
Трагические уроки прошлого цепко держат сознание нашего современника. По признанию очевидца С.Ф.Соловьева, «... чувство неясного страха меня всегда сковывало и преследовало. Безысходность, апатия... Ностальгия на родине — это ужасно»1. Обращаясь к руководству страны, он говорил: «...Если вы поставили благородную задачу воссоздать Россию, то надо воссоздать Человека, которого топтали вожди 70 лет, передавая друг другу кровавую эстафету»2.

приложения
I. ЦА ФСБ РФ. Дело Р 25091 Михайловского Александра Сергеевича Дело взято на тематический учет
Государственное политическое управление Дело № 25505 по обвинению Михайловского А.С. Начало 14 / IV 1924 г.
Ордер № 3229
Выдан сотруднику оперативного отдела ОГПУ товарищу Камынину на производство ареста и обыска гражданина Михайловского А.С. по адресу: Тверская, д. 43
Примечание. Все должностные лица и граждане обязаны оказывать тому, на имя которого выписан ордер, полное содействие для успешного выполнения.
Печать
Зам. председателя ОГПУ, подпись — Г.Ягода
Начальник оперативного отдела — подпись (неразборчива)
Протокол
На основании ордера ОГПУ произведен обыск Михайловского в доме № 43, кв. 4 по ул.Тверской.
При обыске присутствовали: управдом Максимов С.Н. и понятые. Согласно данным указаниям задержан гр. Михайловский А.С.
Взято для доставления в ОГПУ следующее (подробная опись всего конфискованного или реквизируемого): разная переписка, документы, серебряный лом предметов домашнего обихода приблизительно 15 фунтов. Принадлежит со слов Михайловского приходской общине... для богослужения, но документов на это не имеется.
Обыск производил: комиссар активного отделения — Камынин.

Приложения
При обыске заявлена жалоба от Михайловского. Печать домового комитета.
Подпись председателя домового комитета — С.Максимов. Кроме того подписали понятые — неразб.
Протокол допроса
1924 г. апреля мес. 14 дня, я уполномоченный секретного отдела Казанский допрашивал в качестве обвиняемого гр. Михайловского А.С. и на первоначально предложенные вопросы он показал: возраст— 37 лет, уроженец села Новоселки Бавыкинской волости Серпуховского уезда Московской губернии, сын дьячка.
Вопрос: род занятий (последнее место службы и должность).
Ответ: церковь Дмитрия Солунского у Тверских ворот, священник, бухгалтер Цекубу (центральной комиссии улучшения быта ученых).
Вопрос: семейное положение.
Ответ: жена Мария Павловна, сын Леонид (11 лет), отец Сергей Николаевич живет у детей, брат Виктор — учитель школы 1 ступени, три сестры (Лидия, Ольга, Варвара).
Вопрос: имущественное положение (до и после революции).
Ответ: отец владел сельхозинвентарем, имел лошадь и корову.
Вопрос: образовательный ценз.
Ответ: Московская духовная семинария. Окончил в 1916 г. Вопрос: партийность и политические убеждения. Ответ: считаю метод эволюции личности указанный христианством не состоятельным в деле социализма... В партиях не состоял и не состою. Вопрос: где жил, служил, чем занимался.
Ответ: был учителем сельской школы, потом начальной школы (повышенного типа) в г. Москве. Совмещал учительство с должностью псаломщика в ц. Дмитрия Солунского. С 1914 г. до февральской революции 1917 г. — счетовод Всероссийского земского союза, помощник бухгалтера, затем бухгалтер там же.
Вопрос: где был, что делал в февральскую революцию.
Ответ: был в Москве, участие в революции не принимал.
Вопрос: где был, что делал в Октябрьскую революцию.
Ответ: в г. Москве, никакого участия в революции не принимал, против нее тоже не выступал.
Вопрос: с Октябрьской революции по настоящий день.
Ответ: до ликвидации земского союза работал контролером в московском продкомитете, затем в Наркомпроде бухгалтером. В 1921 г. в Помгол — бухгалтером. По ликвидации его в Цекубу.
Записано с моих слов верно, мною прочитано (подпись допрашиваемого).

ЧЕЛОВЕК И ВЛАСТЬ В СССР В 1920-1930-е ГОДЫ
* * *
Постановление
29 апреля 1924 г. был рассмотрен следственный материал по делу № 25505. Установлено, что проходящий по делу Михайловский А.С. являясь к мирянам с целью совершения церковных обрядов, вел агитацию против советской власти.
Михайловский А.С. достаточно изобличен в антисоветской деятельности. Постановили привлечь его в качестве обвиняемого по 69 ст. УК, содержанием под стражей на общих основаниях.
Подпись (неразб).
* * *
Начальнику б-го секретного отдела ОГПУ Тов. Тучкову
От Марии Павловны Михайловской Заявление
12 апреля сего года на основании ордера ОГПУ был арестован мой муж А.С.Михайловский и в настоящее время находится в Бутырской тюрьме.
Так как мой муж болеет туберкулезом, прошу освободить его до суда, поскольку длительное пребывание в тюрьме губительно отзовется на его здоровье. Муж мой обвиняется по 69 ст. УК, но никогда и нигде он против советской власти не говорил и не делал. Агитацией против нее не занимался. В контрреволюционных собраниях не участвовал. По домам он ходил только по приглашению для исполнения церковных треб, и отказываться от них по своему положению священника не мог. Его разговоры с верующими, которые его приглашали, имели только религиозно-нравственное содержание. От суда и следствия он уклоняться не будет.
Прилагаю 2 медицинских удостоверения: проф. М.П.Кончаловского и С.Духовского.
16.05.1924
Подпись Михайловской.

Приложения
221
* *
*
Выписка из протокола заседания коллегии ОГПУ (судебное) от 18 июня 1924 г. Слушали: Дело № 25505 по обвинению гр. Михайловского А.С. по 69 ст. УК, арестованного и содержащегося в Бутырской тюрьме.
Постановили: Михайловского А.С. освободить под подписку о невыезде из г. Москвы. Дело следствием продолжить.
Секретарь коллегии ОГПУ Подпись
Печать
Постановление об изменении меры пресечения по делу № 25505 гр. Михайловского А.С, обвиняемого по 69 ст. УК. 11 июня 1924 г. я, уполномоченный б-го отделения секретного отдела ОГПУ Казанский рассмотрев следственное производство по настоящему делу, нашел, что таковое можно считать в главных чертах законченным и, что нахождение обвиняемого Михайловского А.С. на свободе, влияния на ход следствия оказать не может.
На основании вышеизложенного, а также принимая во внимание плохое состояние здоровья обвиняемого, полагал бы:
гр. Михайловского А.С. (37 лет) по профессии служителя культа, арестованного по ордеру №3229 12 апреля с.г. и содержащегося под стражей в Бутырской тюрьме — освободить из-под стражи под подписку о невыезде из г. Москвы. Дело следствием продолжать.
Уполномоченный б отд. СО ОГПУ (Казанский)
Согласен: начальник б отд. СО ОГПУ (Тучков)
Утверждаю: зам. начальника СО ОГПУ (Андреева)
Выписка из протокола заседания коллегии ОГПУ (судебное) от 1 декабря 1924г. Слушали: Дело № 25505 по обвинению гр. Михайловского А.С. по 69 ст. УК, находящегося на свободе под подписку.
Постановили: Дело прекратить и сдать в архив. Подписку аннулировать.
Секретарь коллегии ОГПУ Подпись
Печать

222
ЧЕЛОВЕК И ВЛАСТЬ В СССР В 19 20-1930-е ГОДЫ
Заключение
Утверждаю Г. Ягода 29/XI. 24
По делу №25505 гр. Михайловского А.С, обвиненного 69 ст. УК, находящегося на свободе под подписку о невыезде из г. Москвы
11 ноября 1924 г., рассмотрев дело № 25505 по обвинению гр. Михайловского А.С., 37 лет, попа, проживавшего в Москве, Тверская, д. 43, кв. 4, окончившего духовную семинарию, ранее не судившегося, беспартийного, по 69 ст. УК, — нашла: дело возникло на основании поступивших в б отд. СО ОГПУ сведений о том, что гр. Михайловский среди верующих ведет антисоветскую агитацию.
На основании поступивших сведений гр. Михайловский был арестован. Произведенным по делу следствием, наличие инкриминируемого гр. Михайловскому обвинения не установлено.
Принимая во внимание все вышеизложенное, полагаю: дело следствием прекратить и сдать в архив, подписку о невыезде аннулировать.
Сотрудница б отд. СО ОГПУ (Якимова)
Согласны: (Тучков)
(Андреева)
29.11.24

Приложения 223
И. ЦА ФСБ РФ. Дело Р-8622. Т. 1. Амосова A.M.
Приговор
Именем Союза советских социалистических республик Военная коллегия Верховного суда Союза ССР в составе:
Председательствующего Армвоенюриста т. Ульрих В.В.
Членов: Диввоенюриста т. Никитченко И.Т. и Бригвоенюриста т. Рутман Я.Я.
При секретаре военном юристе 2 ранга Л.Н.Кудрявцеве.
В закрытом судебном заседании, в г. Москве 25 ноября 1937 г., рассмотрено дело по обвинению Амосова Алексея Мефодьевича, 1896 г. рожд., бывшего начальника Калининской железной дороги,— в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-1а, 58-7, 58-8, 58-9, 58-11 УК РСФСР.
Предварительным и судебным следствием установлено, что Амосов являлся членом руководящего центра антисоветской, право-троцкистской, террористической диверсионно-шпионской организации на железнодорожном транспорте и по заданию этой контрреволюционной организации проводил работу по созданию антисоветских организаций на железнодорожном транспорте и в профсоюзе железнодорожников.
Кроме того, Амосов организовал две террористические группы на Северной и Дзержинской железных дорогах для совершения террактов над товарищами Сталиным и Кагановичем.
Признавая Амосова виновным по ст. ст. 58-1а, 58-7,58-8, 58-11 УК РСФСР и руководствуясь ст.ст. 319 и 320 УПК РСФСР Военная коллегия Верховного суда Союза ССР
Приговорила:
Амосова Алексея Мефодьевича к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего ему принадлежащего имущества.
Приговор окончательный и на основании Закона от 1.XII.34 г. приводится в исполнение немедленно.
Председатель: Ульрих
Члены: Никитченко
Рутман

224
ЧЕЛОВЕК И ВЛАСТЬ В СССР В 1 92 0-1 930-е ГОДЫ
Форма № 44 «Секретно»
Верховный суд Союза ССР Определение № 4н-015985/5б Военная коллегия Верховного суда СССР В составе: Председательствующего полковника юстиции Сенина и членов: полковника юстиции Сирота
подполковника юстиции Ладина рассмотрела в заседании от 10 ноября 1956 г.
заключение Главного военного прокурора в порядке ст. 378 УПК РСФСР по делу Амосова Алексея Мефодьевича 1896 г.рожд., уроженца с.Вшиги бывш. Западной области, члена КПСС с 1914 г., до ареста— начальника Калининской ж.д. осужденного 25 ноября 1937 г. Военной коллегией Верховного Суда СССР по ст. ст. 58-1а, 58-8, 58-11 УК РСФСР к расстрелу с конфискацией имущества.
Заслушав доклад т. Сирота и заключение пом. Главного военного прокурора подполковника юстиции т. Лазуренко, —
Установила:
Амосов признан виновным в том, что являлся членом руководящего антисоветского, право-троцкистского центра на ж.д. транспорте и по его заданию проводил работу по созданию антисоветских организаций на железных дорогах и в профсоюзах железнодорожников.
В заключении предлагается приговор в отношении Амосова A.M. отменить, а дело о нем прекратить за отсутствием состава преступления, т.к. дополнительной проверкой установлены новые обстоятельства, свидетельствующие о том, что в результате применения незаконных методов допроса Амосов оговорил не только себя, но и Рудзутака Я.Э., Благонравова, Леппе и др. ( всего 10 человек).
Показание Фомиченко о том, что Амосов являлся активным троцкистом с 1927 г. является вымышленным, т.к. в ЦК КПСС сведений о его принадлежности к троцкистской оппозиции в 1927 г. не имеется.
Амосов являлся членом КПСС с 1914 г., неоднократно избирался членом ВЦИК, ВУ ЦИК, ЦИК СССР, на XVI съезде ВКП(б) был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б), являлся делегатом XVII съезда партии. В 1936 г. за успешную работу на железнодорожном транспорте Амосов был награжден орденом Ленина.
На основании изложенного Военная коллегия Верховного суда СССР, считая заключение правильным, определила:
Приговор Военной коллегии Верховного суда Союза ССР от 25 ноября 1937 г. в отношении Амосова A.M. по вновь открывшимся обстоятельствам отменить, а дело о нем по п. 5 ст. 4 УПК РСФСР прекратить.
Председательствующий: Сенин
Члены: Ладин
Сирота

No comments:

Post a Comment