СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
интересы новой бюрократии, милитаризма, государственного капитализма, а также отчасти крестьянства и некоторых слоев пролетариата. Они отодвигали на дальнейшую перспективу вопрос о власти. На первый план выдвигали задачу предоставления народу гражданских и политических прав.
В качестве основных методов, с помощью которых совещание решило добиваться поставленных целей, были следующие: организация масс под политическими лозунгами для оказания давления на власть и руководство экономической борьбой пролетариата против большевистской диктатуры. Меньшевики по-прежнему считали для себя неприемлемой коалицию с буржуазией и вооруженное свержение власти большевиков1.
Лидеры Советской России считали, что позиция совещания меньшевиков в силу ее «нелепости» подвергалась углублению лидерами партии Мартовым и Абрамовичем. Изучив статью Мартова «Наша платформа», чекисты пришли к выводу, что, в отличие от тезисов совещания, точка зрения автора, отражавшая мнение руководящих заграничных меньшевистских кругов, значительно уточняла основные формулировки. Ее сущность сводилась к тому, что России был уготован капиталистический путь развития хозяйства, а пролетариат, как он утверждал, объективно был заинтересован в ускорении данного процесса. Большевистская диктатура мешала естественному развитию капитализма, поэтому необходимо было устранение этой власти.
Информационное письмо секретного отдела ГПУ обращало внимание на некоторые расхождения в формулировках между российскими и заграничными меньшевиками в вопросе о тактических лозунгах. Меньшевистские совещания, проходившие в России в конце 1922 г., вновь подтвердили «реформаторскую линию поведения», ориентированную на эволюцию политической обстановки. Но в № 22/44 «Социалистического вестника», в статье известного меньшевика Г.Аронсона «К пересмотру нашей платформы» была подвергнута резкой критике реформаторская тактика и программные заявления Мартова и Дана. Автор показал несостоятельность идеи соглашения с большевиками и невозможность трансформации большевистской диктатуры. Он писал: «Мы не можем применять ту позицию, которая отказывает массам в праве на восстание и боится свержения режима, деспотичнее которого история не знает.
'ЦАФСБ. Ф. 100. Оп. 1.Д. 5. Л. 120-121.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
41
Если история откроет единственный путь — путь революции, неужели социал-демократическая партия должна уклониться от последовательной революционной тактики?
Нужно иметь мужество развернуть формулу демократии и выступить с отчетливыми и прямыми ответами на волнующие вопросы современности»1.
-Большевиками статья Аронсона была охарактеризована как программное выступление правого крыла меньшевиков с совершенно ясной политической линией — вооруженной борьбой с Советской властью. Они были удивлены тем, что подобная позиция оказывалась вполне допустимой среди руководства меньшевиков.
Советское правительство обвиняло в антисоветской деятельности меньшевиков-эмигрантов, которые будто бы с согласия российского центра в лице своего представителя Абрамовича на последней конференции Венского интернационала внесли резолюцию, полную клеветы на Советскую Россию, которая за откровенную реакционность не была принята социал-демократами Западной Европы2.
По агентурным донесениям из-за рубежа в Москву, осенью 1921 г. ив начале 1922 г. за границей и в России начался процесс оформления внепартийных социал-демократических групп, организационно порвавших с официальной РСДРП (меньшевиков). Такие группы причислялись к правоменыпевистским. За границей организационным центром внепартийных социал-демократов считалась литературная группа, возглавлявшаяся Ст.Ивановичем и СО.Загорским и издававшая журнал «Заря». В редакционной статье «Кто мы» в № 1 эта группа следующим образом определяла свою позицию: «Мы — социал-демократы. Мы не признаем Советской власти и Советской системы. Революция для нас — доподлинная буржуазная революция. Наш путь — через демократию к социалистическому преобразованию общества...»3 «Заря» являлась не только центром объединения заграничных внепартийных социал-демократических групп, но и трибуной для аналогичных сил в России. Предполагалось наличие тесной связи группы «Заря» с меньшевистской Московской группой социал-демократов. Кроме Москвы внепартийные группы действовали также в Петрограде и ряде губернских центров.
1 Там же. Л. 123.
2 Там же. Л. 125. 5 Там же. Л. 126.
СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
Циркулярное письмо секретного отдела ГПУ от 1923 г. за № 28 было построено на дезинформации, подтасовке и искажении фактов. Цель этой информационно-провокационной «игры» заключалась в том, чтобы посеять сомнения, разногласия и даже вражду в рядах меньшевиков и их единомышленников. Так, в письме утверждалось, что наметившийся процесс сближения между внепартийным политическим движением и самой РСДРП (меньшевиков) был прерван тем, что Московской группе социал-демократов, выступавшей с просьбой обеспечить ей участие в деятельности Габсбургского конгресса Интернационала, было отказано по инициативе представителей партии меньшевиков. Данный факт явился причиной новых разногласий между внепартийной группой «Зари» и руководством партии меньшевиков. В заключение преподносилась информация о сотрудничестве группы «Заря» с кадетскими и эсеровскими изданиями и о возможности их союза с эсерами и левыми кадетами в России. Такого рода вымысел распространялся через секретных сотрудников среди членов партии меньшевиков и сочувствовавших им граждан. Меньшевики обвинялись и в том, что они путем обмена постоянными представителями и проведением совместных заседаний руководящих органов в центре и на местах осуществляли постоянную организационную связь с «Бундом»1.
Октябрьское совещание РСДРП(м) 1922 г. приняло ряд важных решений об укреплении меньшевистской партии и ее готовности к подпольной работе в Советской России. Постановление совещания гласило о полной конспирации всего партийного аппарата как в центре, так и на местах.
'? Выполняя постановление октябрьского совещания о реорганизации партии, Бюро ЦК меньшевиков дало указание распустить все местные организации, а вновь созданным комитетам произвести перерегистрацию членов партии. Данная акция нанесла серьезный удар по секретной агентуре ОГПУ в рядах меньшевиков, так как многие сексоты не попали в реорганизованные организации. Централизация работы, укрепление партийной дисциплины и повышение личной ответственности каждого члена партии меньшевиков значительно сокращало возможность для проникновения в нее агентов. К тому же всем меньшевикам было рекомендовано при арестах скрывать свою принадлежность к партии, чтобы избежать вербовки.
Запоздалые решения руководства РСДРП(м) об уходе в подполье и строгой конспирации не помешали проникать чекистам в
'Там же. Л. 127-128.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
43
структуры партии. О новых методах работы партии меньшевиков советские спецслужбы узнали из обращения Бюро ЦК меньшевиков от 19 января 1923 г. Правда, после изучения документа эксперты пришли к выводу, что ничего нового в методах работы меньшевиков против Советской власти практически не было, в условиях нелегального положения меньшевики по-прежнему делали ставку на агитацию и пропаганду. ЦК РКП и ГПУ все-таки настораживало то, что они решили обратить особое внимание на молодежь высших учебных заведений и на профсоюзы.
В России положение на промышленных производствах характеризовалось непрерывными конфликтами, возникавшими по любому поводу. Меньшевики стремились возглавить профдвижение, отстаивая интересы рабочих и разоблачая «диктатуру коммунистов в союзах». При местных меньшевистских комитетах по указанию Бюро ЦК были созданы профкомиссии, которые хотели перетянуть «одеяло» на себя. Стремясь к упрочению своего влияния, меньшевики одновременно пытались содействовать разложению ряда большевистских организаций. В инструкциях своему союзу социал-демократической молодежи они рекомендовали вести специальную работу но разложению Российского коммунистического союза молодежи.
Несмотря на то что партия меньшевиков была законспирирована, она была под контролем ГПУ. В секретной телеграмме от 26 декабря 1923 г. за№ 26737 были изложены меры борьбы с меньшевиками. Главной задачей выдвигалось внутреннее осведомление. Руководителям местных отделов ГПУ было предписано умело проводить осведомителей в руководящие органы меньшевистской партии. Предлагалось каждого осведомителя рассматривать с точки зрения всероссийской и областной разработки.
Силы были неравные, с помощью многочисленных арестов большевистскому режиму удалось по сути обескровить меньшевиков, свести их деятельность к минимуму. В Советской России гибель партии меньшевиков была неизбежной, чего нельзя сказать о меньшевизме как политическом и идеологическом течении. Мысль убить нельзя. По словам лидера партии меньшевиков Ю.Мартова, который предвидел трансформацию большевистского режима, «противоречие между диктатурой пролетариата и наличными экономическими отношениями должно привести либо к крушению диктатуры, либо к ее превращению в свою противоположность — в государственный аппарат, выполняющий историческую задачу других, непролетарских классов. Опасность бонапартистского завершения красной диктатуры, которое, по
44
СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
литически обездолив трудящиеся массы, поставит в новое привилегированное положение новую русскую буржуазию»1.
Преследование меньшевиков в Советской России продолжалось до начала 1930-х гг. Последний крупный показательный процесс над ними был инсценирован в 1931 г. и являлся акцией устрашения всех инакомыслящих. Сталинское руководство пыталось представить группу меньшевиков виновниками тяжелого экономического положения в стране.
3. Преследование оппозиционной интеллигенции. Ликвидация республиканской и монархической партий
В начале XX века в России интеллигенция, включая студенчество, по численности не уступала немногочисленному рабочему классу, но имела заметное влияние на общественную жизнь. Большинство интеллигенции было настроено демократически. Многие ее представители участвовали в Февральской революции 1917г., другие являлись сторонниками радикальных преобразований в стране. В большинстве своем российская интеллигенция восприняла Октябрьский переворот 1917 г. как контрреволюционный захват власти, оказывала всевозможное сопротивление действиям большевиков. Во время Гражданской войны часть интеллигенции была уничтожена, многие — эмигрировали. Остальные не захотели покидать родину и надеялись на перемены к лучшему, но просчитались. Советская власть получила возможность различными мерами ограничивать деятельность интеллигенции в общественных и просветительских организациях, а также в газетах и журналах, которые получили «второе дыхание» с началом нэпа.
19 мая 1922 г. В.И.Ленин направил письмо Ф.Э.Дзержинскому с просьбой продумать вопрос о высылке за границу представителей интеллигенции, помогавших контрреволюции: почти всех сотрудников петроградского журнала «Экономист» Ленин характеризовал как явных контрреволюционеров, пособников и шпионов Антанты, «растлителей учащейся молодежи», законнейших кандидатов на высылку из России. Просил собирать сведения на подобного рода «военных шпионов», чтобы «постоянно и систематически» высылать их за границу. Предлагал провести совещание в ГПУ и поручить такое важное дело «толковому, образованному и аккуратному» чекисту2.
'Там же. Л. 135,141.
2 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 265-266.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
45
Указание главы советского правительства было быстро исполнено. Первая депортация представителей интеллигенции по спискам (67 человек — из Москвы и 44 — из Петербурга) была проведена в августе-сентябре 1922 года. Среди высланных были известные философы, писатели, историки: Л.П.Карсавин, Н.АЛосский, Н.А.Бердяев, С.Л.Франк, И.А.Ильин, А.А.Кизеветтер и другие. В дальнейшем высылки ученых повторялись и нанесли большой урон культуре России1.
В февраля 1923 г. группой референтов ГПУ под руководством заместителя начальника секретно-оперативного управления Г.Г.Ягоды была собрана информация об антисоветской деятельности. Обзор начинался с критического и заведомо искаженного анализа деятельности Всероссийского комитета помощи голодавшим.
В 1921-1922 гг. голодали примерно 23,2 млн человек. По официальным данным насчитывалось около 1,5 млн человек, бежавших от голода из сельских районов в более благополучные районы2. 18 июля 1921 г. была создана Центральная комиссия помощи голодавшим при ВЦИК (ЦК Помгол) во главе с М.И.Калининым. Примерно тогда же был создан общественный Всероссийский комитет помощи голодавшим (ВКПГ), который возглавил бывший председатель II Государственной думы Ф.Головин. В комитет входили известные ученые и общественные деятели: С.Прокопович, Е.Кускова, Н.Кишкин и другие. ВКПГ просуществовал чуть больше месяца и был закрыт властями за антисоветскую деятельность. Благодаря продовольственной помощи Советскому государству из-за рубежа удалось спасти от голодной смерти сотни тысяч людей. Важную роль в этом деле сыграл именно ВКПГ, члены которого вели за рубежом активную агитацию по сбору средств голодавшим.
В документах ГПУ Всероссийский комитет помощи голодавшим был изображен в совсем ином свете. Комитету помощи голодавшим приписывалось необоснованное и несправедливое обвинение в том, что он занимался объединением всех оппозиционных советскому правительству «элементов» в России и за рубежом и созданием своих секций и отделений в центре и на местах вместо того, чтобы направлять все свои силы на реальную помощь голодавшим. С существованием ВКПГ якобы связывали свои надежды
1 Козлова М. Философский пароход // 30 октября. 2003. № 36.
2 Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 191-8-1939. Документы и материалы: В 4 т. Т. 1. 1918-1922 гг. М., 1998. С. 42-43.
СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
не только различные русские «общественные» группы, но и заграничные белогвардейские организации. В качестве подтверждения последнего приводилась выдержка из статьи П.Милюкова «Борьба с голодом» в эмигрантских «Последних новостях», в которой он одобрительно отозвался о деятельности ВКПГ
Больше всего советскому правительству не нравилось то, что Помгол смог в кратчайший срок стать признанным центром российской общественности в организации помощи голодавшим. Комитет от имени всего русского общества «вознамерился говорить с правительствами иностранных держав, с различными учреждениями и частными лицами»1. Попытка ВКПГ послать делегацию за границу вызывала недоверие официальной Центральной комиссии помощи голодавшим при ВЦИК.
В советских правительственных кругах вынашивалось решение о срочном прекращении деятельности ВКПГ, в которой был усмотрен расчет на умаление значения Советского правительства. Более того, руководство ГПУ заявляло, что ВКПГ в своей антисоветской деятельности хотело заручиться поддержкой империалистических государств Западной Европы.
Ни на чем не основанные измышления о враждебных намерениях несанкционированной общественной организации советской интеллигенции, образовавшей по своему почину Всероссийский комитет помощи голодавшим, возымели ответную реакцию властей, ожидавших любого повода для принятия решительных мер против ненавистного комитета. Вскоре, в связи с недопустимыми притязаниями ВКПГ в вопросе о посылке за границу своей делегации, постановлением Президиума ВЦИК комитет был распущен.
Добытые чекистами свидетельства об «антисоветской деятельности» Помгола были представлены так, что, по крайней мере, некоторая часть членов комитета планировала свержение Советского правительства и переустройство России после ликвидации Советской власти. По показаниям одного из видных деятелей комитета Кишкина, среди отдельных групп комитета велись разговоры о том, что в случае падения Советской власти комитет помощи голодавшим мог бы стать базой для организации новой власти2. Большинство членов ВКПГ были высланы за границу.
По результатам своей работы чекисты сделали далеко идущие выводы: «История возникновения, деятельности и ликвидации ВКПГ показала, что так называемые «общественные» группы ис
1 ЦА ФСБ. Ф. 100. On. 1. Д. 5. Л. 77.
2 Там же. Л. 78.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
47
пользуют представляющиеся им легальные возможности для достижения своих политических целей, которые в конечном счете сводятся к ликвидации рабоче-крестьянской власти и установлению буржуазного строя.
Кроме того, возникновение ВКПГ послужило для пробуждения разбитых и подавленных в предыдущий период революции общественных слоев.
Несмотря на ликвидацию Комитета и репрессивные меры, направленные против отдельных его деятелей, русская «общественность» получила наглядное доказательство возможности выступить безнаказанно открыто»1.
Наиболее опасной в рядах интеллигенции советское правительство считало «старую» профессуру, поэтому ГПУ особое внимание уделило состоянию высшей школы в конце 1921 — начале 1922 г. Чекисты признавали тяжелое материальное положение профессуры в Советской России, которое предопределяло антисоветское настроение ученых. В подтверждение тому приводилась деятельность комиссий по улучшению быта ученых, руководство которыми было «захвачено» оппозиционными советскому правительству людьми. Они, пользуясь тем, что распределение материальной помощи находилось в их руках, якобы «давили» на беспартийную профессуру и этим подчиняли ее своему влиянию. Профессорский состав был весьма неблагоприятен для большевиков в политическом отношении, так как состоял в основном из бывших кадетов.
В действительности советское руководство насаждало свои порядки в высшей школе и всячески стремилось избавиться от «царской» профессуры, которая, по его мнению, была заинтересована в восстановлении старых порядков и в сохранении в высшей школе родственного ей социально-политического состава студенчества. С целью изменения классового состава студентов были созданы рабочие факультеты и введены новые правила приема в высшие учебные заведения. Новый устав высшей школы положил конец прежней автономии университетов.
Профессора и преподаватели пытались сопротивляться жесткому натиску властей. К началу 1922 г. в двух главных университетских центрах были образованы профессорские организации, которые охватывали большинство вузов: в Петрограде — «Объединенный совет научных учреждений и вуз», в Москве — «Совещание представителей профессуры и московских высших
1 Там же. Л. 79.
48
СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
учебных заведений». То и другое в ГПУ называли Объединенными советами профессорского движения и считали, что инициаторами и организаторами в них были группы профессоров, близких комиссиям улучшения быта ученых (КУБУ): в Москве — В.Я.Ясинский, П.А.Велихов, В.А.Костицын, В.В.Стратонов, В.С.Гулевич; в Петрограде — ПА. Сорокин, АА.Иванов, П.С.Осадчий, АЛАпатов, А.А.Бо-голепов, В.П.Палетика, Б.М.Шимкевич, Б.Л.Правдзик, М.Я.Пергамент и другие.
Основные требования, выдвинутые московскими профессорами, были изложены в записке от 15 февраля 1922 г. Они сводились к следующему:
1. Образование при Народном комиссариате просвещения постоянного совещания из выборных представителей профессуры для обсуждения всех вопросов, касающихся высшей школы.
2. Изменение положения вуза в духе большего приближения его к строю и нуждам высшей школы, для чего в свою очередь необходимо:
а) предоставить основным работникам высшей школы первенствующее место в управлении вузом;
б) возвратить факультетским органам их нормальные права и обязанности, при чем предметные комиссии должны быть только подсобными факультетскими органами;
в) пополнение личного состава вуза передать в руки компетентных профессорских коллегий;
г) изменить порядок приема в вуз с целью обеспечить достаточную подготовленность студентов;
д) улучшить материальное положение профессуры и студенчества1.
Требования были направлены в Наркомпрос 26 января 1922 г.
В советском правительстве не упустили возможности уличить профессуру Москвы и Петрограда в антибольшевизме. В качестве доказательства их сотрудничества приводилось одно из писем Объединенного совета профессоров Петрограда к московским коллегам, где предлагались меры организационного порядка. У власти не было сомнения и в существовании связи профессорских организаций с оппозиционными студенческими группами.
Руководство страны считало, что при нэпе, в условиях некоторой либерализации общественных отношений, были благоприятные условия для возникновения и развития оппозиционного движения в высшей школе. По их мнению, этому
1 Там же. Л. 80.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
49
способствовала нерешительность Наркомпроса в проведении намеченной Советом народных комиссаров РСФСР программы реконструкции вузов и его чрезмерная уступчивость требованиям профессоров. В качестве примера проводился инцидент в Московском техническом училище с назначением ректором проф. Тищенко. Немаловажную роль играло наличие легальных, организовывавших профессуру центров. Имелись в виду все те же комиссии по улучшению быта ученых. Все это происходило на фоне общего оживления интеллигентских группировок в связи с некоторым ослаблением административногодав-ления.
В качестве характерного показателя решительности тогдашнего настроения профессуры приводился пример с Московским высшим техническим училищем. При выборах правления училища-было выдвинуто два списка кандидатов: 1-й — преподавательский во главе с профессором Калиниковым, 2-й — намеченный общим собранием студентов, возглавлявшийся профессором Тищенко. Главное управление профессионального образования (ГУПО) объединило оба списка и утвердило проф. Тищенко ректором. Преподавательский коллектив выставил требование утвердить ректором училища его кандидатуру, но ГУПО уступило, но назначило ректором профессора Лукина, лояльного к Советской власти. В знак протеста профессура выдвинула ряд новых требований и в конце концов начала забастовку.
Конфликт не ограничился Техническим училищем. По данным ГПУ Объединенный совет профессуры взял в свои руки руководство движением. Забастовка распространилась на Институт путей сообщения, 1-й государственный университет, Петровскую сельскохозяйственную академию.
Власть не стала рассматривать требования профессуры. Совнарком категорически, не принимая во внимание причины и сущность движения забастовщиков, утвердил свой Устав высших учебных заведений. На заседании в Совнаркоме выступили А.И.Рыков и Ф.Э.Дзержинский, которые показали представителям академического мира всю тщетность их попыток бороться против политики Советской власти в сфере науки и высшей школы. По указанию Совнаркома конфликт был быстро ликвидирован ГПУ. Вскоре подобные оппозиционные центры профессуры были ликвидированы в Томске, Ростове-на-Дону, Одессе, Киеве, Харькове. После произведенных летом 1922 г. массовых высылок за рубеж известных деятелей науки и образования ГПУ характеризовало настроение профессорских кругов как «спокойное и
5°
СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
несколько подавленное». Разбитая в неравной борьбе профессура перешла к методам «пассивного сопротивления»: демонстративным отставкам и активизации работы в правлениях вузов. ГПУ считало, что «Открытых коллективных выступлений ожидать в ближайшее время трудно. Говорить о полном оздоровлении состава профессуры не приходится, но симптомы оздоровления имеются. Одним из них служит образование в Петрограде и Москве групп левой советской профессуры»'.
Студенческое оппозиционное движение ослаблялось путем упрощенного приема в вузы молодежи из рабочих и крестьян. В 1921 г. был произведен первый выпуск рабочих факультетов. Тот год ознаменовался для властей ликвидацией целого ряда студенческих организаций, сохранившихся с дореволюционного времени. Данное обстоятельство, усиленное борьбой нового коммунистического студенчества за захват молодежных организаций, способствовало тому, что основная студенческая масса была в распыленном состоянии и лишена организующего ядра.
Согласно данным ГПУ, в начале 1922 г. в Москве был создан Совет деятелей студенческого движения. Его цель — объединение студенческого движения с целью защиты правовых, экономических и академических интересов студенчества, удовлетворение его духовных и материальных интересов. Вследствие дезорганизации, внесенной последовавшими операциями ГПУ, Совет не успел сыграть какой-либо роли.
Даже после ликвидации организационных центров оппозиционного Советской власти студенческого движения в России ГПУ опасалось возобновления деятельности отдельных нелояльных Советской власти групп в Петровской сельскохозяйственной академии, на физико-математическом факультете I Московского госуниверситета, в Высшем техническом училище, в Институте инженеров путей сообщения в Москве, на Стебутовских курсах в Петрограде, в Томском университете и некоторых других. Но опасения чекистов не оправдались2, поскольку общественное студенческое движение было обезглавлено, о чем свидетельствовало отсутствие массовой поддержки студентами забастовки профессоров вузов в январе 1922 г.
Немало хлопот новой власти доставляли литераторы, начиная с А.М.Горького. Известно, что летом 1920 г. по инициативе и при поддержке В.И.Ленина, Л.Д.Троцкого, Н.И.Крестинского и
1 Там же. Л. 81-82.
2 Там же. Л. 83.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
51
М.И.Калинина был предложен проект постановления Политбюро ЦК РКП по поводу опубликования в журнале «Коммунистический интернационал» статьи Горького, содержащей резкую критику Советской власти. Предписание большевистской власти гласило: «Впредь никоим образом подобных статей... не помещать»1.
Новая экономическая политика большевиков и частичное восстановление частного книгоиздательства давали возможность нонконформистским кругам в России открыто выражать свои позиции. Конец 1921 г. и первая половина 1922 г. были отмечены ростом частных издательств, к середине 1922-го в Москве их было зарегистрировано 238, а в Петрограде — 99. Но далеко не все из них действительно работали: в Москве из общего числа работало только 105, половина — в Петрограде. Большинство издательств преследовало чисто коммерческие цели, другие поддерживали определенные общественно-политические группы, выпуская все более набиравшие авторитет среди читающей публики журналы: «Экономист», «Экономическое возрождение», «Голос минувшего», «Былое», «Право и жизнь», «Вестник сельского хозяйства». Издательства: «Задруга», «Колос», «Книга» и «Берег», по мнению чекистов, были связаны с антисоветскими партийными группировками, представляли конгломерат различных общественных течений.
Советское руководство обращало в первую очередь особое внимание ГПУ на деятельность редакций журналов «Экономист» и «Экономическое возрождение», считая, что оба издания являлись трибуной, с которой представители «буржуазной экономической науки» открыто заявляли о своем отношении к хозяйственным проблемам, стоявшим перед Советской республикой, и предлагали альтернативные пути развития экономики страны. Высшее советское руководство пугало и то, что в составе редколлегий обоих журналов были одни и те же лица — кадеты, которых большевики считали «врагами народа» и не желали выслушивать их советы.
Печатавшиеся в «Экономисте» и «Экономическом возрождении» ученые и публицисты, литераторы и общественные деятели считали, что новая экономическая политика Советской власти могла быть реализована при правовом закреплении частной собственности, при ликвидации государственной монополии внешней торговли, при передаче промышленности и транспорта в частные руки, при существовании кредитов, банков и частной торговли. Экономисты предлагали те пути решения проблемы,
1 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 429.
52
СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
которые считали наиболее действенными во время общей хозяйственной разрухи, и которые не вписывались в большевистскую идеологию1.
Особенное недовольство вызвала статья известного в России и за рубежом финансиста Соколова, который выдвигал немыслимые для большевиков предложения: «...Дальнейшее расширение и углубление частнохозяйственного оборота, широкое применение частной предприимчивости, инициативы, привлечение к работе старых предпринимателей, допущение акционерных кампаний, развитие кредитно-банковской системы, полное восстановление кооперации и, наконец, отмену монополии внешней торговли и установление соответствующих правовых гарантий и законности»2.
Для большевиков, которые декретами вводили в России общественную собственность, было кощунственным упоминание Соколовым слова «частный». В самом определении «акционерное и кредитно-банковское» они видели возврат к старому. Все это сыграло роковую роль в судьбе ученых-экономистов. В ноябре
1921 г. против совместной работы с коммунистами высказался Учредительный съезд кооператоров, а власть применила административные меры. Постановлением Президиума ВЦИК устав союза кустарно-промысловой кооперации был отклонен, а правление, избранное съездом кооператоров, распущено. Преследованиям подвергались известные кооператоры и ученые-аграрники Маслов, Саломатов, Кондратьев и Огановский. На Всероссийском съезде сельскохозяйственной кооперации, состоявшемся 14-18 октября
1922 г. в Москве, в руководящие органы и в правление съезда были проведены коммунисты, которые начали борьбу с «антисоветскими» течениями в кооперативном движении3.
В апреле 1922 г. начал свою работу II съезд российских кустарей и промысловиков. На съезде определились три фракции: коммунистов, беспартийных и нейтральных. Однако при выборах в правление и совет вошло большинство коммунистов4.
Советское правительство не упускало из вида ни одного сколько-нибудь значительного направления общественной, хозяйственной и научной деятельности. Не давали покоя властям юристы старой школы, которые излишне открыто «группировались», главным образом, вокруг Юридического общества, Института теории и права, редакции журнала «Право и жизнь».
'ЦАФСБ. Ф. 100. Оп. 1.Д. 5, Л. 84. 2 Там же. Л. 85. -? Там же. Л. 87. 4 Там же. Л. 86.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
53
Юристы, объединившиеся вокруг Института советского права и Общества работников советского права, не вызывали нареканий. Недовольство советских чиновников было направлено против правоведов, которые «проповедовали» надклассовую законность и боролись за правопорядок, одинаковый для всех граждан Советской России. Руководящую роль в этой группе юристов тогда играли Озсрецковецкий, Ильин, Полянский, Винавер, Гернет, Фельдгатейн, Муравьев. Большинство из них были весьма близки к партии конституционных демократов, что послужило одной из причин высылки ряда известных юристов из Советской России.
Перед советскими спецслужбами ставилась задача вести наблюдение за работой юристов в наркоматах финансов, юстиции, земледелия и др., так как считалось, что, выдвигая и формируя законодательные предложения часто первостепенной государственной важности, юристы имели возможность оказывать то или иное влияние на оформление советского законодательства1.
Под наблюдением властей оказались инженеры, врачи и учителя, которые значительно активизировали свое участие в общественном движении в защиту профессиональных и гражданских прав. Весной 1922 г. был проведен 2-й Всероссийский съезд врачей в Москве. В мае того же года в Петрограде состоялся 1-й Всероссийский геологический съезд. На нем была принята следующая резолюция: «Русские ученые остро чувствуют гражданское бесправие, в котором пребывает сейчас весь народ, и полагают, что уже наступило время для обеспечения в стране элементарных прав человека и гражданина, без чего никакая общеполезная работа и научная, прежде всего, не может протекать нормально»8.
Всероссийский агрономический съезд, состоявшийся в марте 1922 г., был созван по инициативе Народного комиссариата земледелия для обсуждения очередных вопросов землеустройства и агрономической помощи населению. Но по мнению власти, съезд превратился в суд над советской земельной политикой и в своеобразный парламент, в котором рассматривались и обсуждались различные стороны общественной жизни страны.
Участие Д.И.Шаховского, Дояренко, Угримова, Минина, Бруц-куса, Кондратьева, Литошенко, Мануйлова, Маслова, Чаянова и др. виднейших представителей общественного движения позволило съезду поставить, обсудить и вынести решения по целому ряду актуальных вопросов. Однако большевистское партийное ру
1 Там же. Л. 88. '- Там же. Л. 91.
54
СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
ководство и руководство ГПУ отнеслись к съезду как к крупному успеху оппозиционных сил.
Отношение съезда к Советской власти и общественно-политические требования были выражены в выступлении участника съезда Д.И.Шаховского: «Мы считаем, что благо, навязываемое народу, пока не выслушивается мнение этого народа, обратится гибелью тому же народу. Мы не можем сочувствовать этой политике. Теперь Наркомзем вывешивает другой флаг, где принимается во внимание общественное мнение. Под этим флагом мы можем идти...»1
Другой участник съезда, ученый-экономист Б.Д.Бруцкус следующим образом сформулировал свое отношение к Советской власти: «Я прекрасно понимаю все те разочарования, которые мы испытываем, видя процесс распада правового демократического государства. ...Поиски путей к тому, чтобы великие слова, которые написаны на фронтоне правового государства: Свобода, Равенство, Братство — будут осуществленной идеей»2.
Бруцкусу вторил ученый-аграрник Дояренко: «...Никогда еще съезд не подымался до такой высоты, чтобы взять в свои руки руководство делом экономической сельскохозяйственной политики, а мы все же коллективно творили эту политику»3.
На съезде были рассмотрены вопросы экономики сельского хозяйства. Делегаты съезда подвергли критике прежнюю политику большевиков. Они утверждали, что именно такая политика, а не война, породила разруху. По вопросу о перспективах землепользования мнение участников съезда разделилось. Делегаты Л.Н.Литошенко, Б.Д.Бруцкус, А.А.Мануйлов предлагали восстановить частную собственность на землю, поддержать крестьянина, дать свободу и независимость сельской кооперации. Н.Огановский, С.Маслов, А.Минин отстаивали общинное землепользование. Среди них же были сторонники национализации земли с известной свободой земельного пользования4.
Съездом были приняты резолюции о создании губернских агрономических совещаний, уездных и волостных сельскохозяйственных советов, была выдвинута идея о создании клубов и кружков общественной агрономии, были обсуждены вопросы о демократизации советского строя, углублении нэпа, правовом демократическом государстве, освобождении кооперации (особен-
1 Там же. Л. 92.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же. Л. 93.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
55
но сельскохозяйственной и кредитной) от государственной опеки, поддержке крепких крестьянских хозяйств.
Большинство участников съезда не знали, что советское руководство дало отрицательную оценку итогам работы всероссийского съезда: «Общественная агрономия показала себя противником Советской власти и сторонником восстановления буржуазного порядка»1.
Во письме-докладе ГПУ от февраля 1923 г. была представлена картина возможной связи антисоветски настроенной интеллигенции в России с белой эмиграцией, ведущей непримиримую борьбу против Советской власти, приводилось содержание программных документов, выходивших из-под пера ряда ее руководителей. Например, в тезисах одного бывшего российского премьер-министра, а ныне белоэмигранта В.Н.Коковцева была представлена программа действий:
а) уничтожение большевизма;
б) признание недопустимости коммунистического строя;
в) отмена всех советских декретов и многих распоряжений Временного правительства;
г) восстановление единства России, за исключением выделенных из состава России — Польши и Финляндии;
д) восстановление государственного механизма управления;
е) признание обязательств России перед союзниками. Программа экономических мероприятий сводилась Коков-
цевым к тому, что страну, разоренную войной и революцией, можно было восстановить, если бы дать простор частной инициативе и предприимчивости, принципам частной собственности, свободной торговли, ликвидации монополии внешней торговли, передачи земли в собственность крестьянам, оздоровления денежного обращения путем сокращения эмиссии, ввода винной монополии2.
В февральском письме 1923 г. ГПУ была приведена выдержка из доклада Президиума торгово-промышленного и финансового союза за рубежом о состоянии экономики Советской России: «Разрушив промышленность, транспорт и сельское хозяйство, коммунисты, наконец, пришли к выводу, что их опыт являлся несвоевременным и что России необходимо еще некоторое время оставаться в рамках буржуазно-капиталистического строя, вернее, нужно вернуться на некоторое время, в известных пределах к этому укладу, но при непременном условии сохранения за ними государственной власти. Такой политике присуще роковое про
1 Там же. Л. 94.
2 Там же. Л. 95.
СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
тиворечие: внедрение капиталистических начал в экономическую жизнь неминуемо означает собою некоторое раскрепощение враждебных коммунизму, как политической диктатуре, социальных сил, и поэтому создаст опасность ослабления политических позиций большевистской власти»1.
По мнению советской разведки, эмигрантские организации рассчитывали на то, что на советской территории существовала небольшевистская Россия, которая принуждена была приспосабливаться к советскому режиму. Представители эмиграции считали, что в Советской России ростки новой жизни уже вышли наружу, и они «задавят большевиков». На одном из многочисленных съездов торгово-промышленных деятелей эмиграции известный экономист В.Б.Ельяшевич заявил, что «нужно поддержать новые хозяйственные силы, которых большевикам не одолеть. Создавшаяся новая буржуазия, конечно, награбила и цепко держится за награбленное, но эта буржуазия но самой своей сущности антибольшевистская»2. Далее Ельяшевич сделал вывод о том, что зарождавшуюся новую советскую буржуазию, несмотря на ее революционное происхождение, связывало со старой буржуазией единство классовых интересов.
Предупреждения ГПУ о растущей опасности со стороны новой буржуазии принимались советским руководством к сведению. Совнарком интересовался и национальными зарубежными организациями, политические платформы которых ставили задачу свержения Советской власти3.
Промонархически настроенные партии и политические группы были разгромлены в первые дни Советской власти. Попытки их восстановления были предприняты в эмиграции, где образовались новые политические группировки.
В наказе «Народного Союза» (НС) говорилось, что оргработа должна быть направлена на создание активных очагов сопротивления Советской власти в рабочей и крестьянской среде; в кругах советской интеллигенции и частях Красной Армии.
В области программных требований НС выдвигал идею созыва Учредительного собрания, введение в стране республиканской формы правления, свободного соглашения между областями и нациями, входящими в состав государства, частной собственности на землю и купли-продажи под контролем народной власти, свободы кооперации. В сфере тактических приемов НС] полагал, что
1 Там же. Л. 96.
2 Там же. Л. 97.
3 Там же. Л. 101.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
57
борьба с большевистской властью, как внутри, так и вне ее, должна была носить революционный характер. Главный удар предполагалось направить против членов большевистской партии и личного состава чрезвычаек, а чинов Красной Армии и гражданских чиновников они считали противниками коммунизма.
В 1922 г. в Париже издавался журнал «Новь», предназначавшийся для распространения на территории Советской России. В состав редакции входили: Н.В.Чайковский, П.Н.Милюков, И.П.Демидов. Другим периодическим изданием, по своей идеологии близко подходившим к программе «НС», являлся издававшийся в Праге сборник «Крестьянская Россия». В числе сотрудников журнала были бывшие эсеры — А.Аргунов, С.Маслов и П.Сорокин, а также левые кадеты — Демидов, П.П.Тройский и А-М-Михельсон1.
Еще одна эмигрантская политическая организация — «Братство народного права» («Братство борьбы с коммунизмом») выдвигала в качестве первоочередных задач:
1. Демократический строй.
2. Правовое закрепление всей земли сельскохозяйственного назначения за трудящимися.
2. Земля и движимое имущество, добросовестно приобретенные при Советской власти, целиком должны были остаться за новыми владельцами, которым были обещаны гарантии защиты прав собственников. В то же время они обязаны были согласовать свои права со старыми собственниками земли и имущества.
3. Красная Армия должна быть сохранена (ликвидировать предполагалось политорганы).
4. Возрождение нормального денежного обращения, банков, кредитов и хозяйственной инициативы.
«Братство» предполагало возродить Россию только при совместном усилии крестьян, рабочих, интеллигенции и предпринимателей.
ГПУ не смогло выяснить личный состав организации. Оно ссылалось на какие-то непроверенные агентурные сведения, согласно которым «Братство» было связано с известным политическим деятелем С.Н.Третьяковым2.
Третьей силой, способной стать основой для создания антисоветской оппозиции за рубежом, а затем и в Советской России, считалась литературная группа, образовавшаяся вокруг газеты «Дни», которая считалась чуть ли не центром, объединявшим и
1 Там же. Л. 37-38.
2 Там же. Л. 39.
58
СТАНОВЛЕНИЕ ДЕСПОТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В РОССИИ
организовывавшим все радикально-демократические эмигрантские организации. В передовой статье № 1 «Дней» было сказано, что газета «Дни» была основана группой лиц, не связанных в деле ее издания никакими обязательствами ни с одной из существовавших в России и за границей политических партий, и объединенных исключительно независимостью демократической мысли и сознанием необходимости борьбы за возрождение свободной России. Они не отрицали насущной необходимости создания политических группировок и партийных организаций. Их кредо — «Ни возврата к монархии, ни тем паче примирения с тиранией нынешних правителей России. Мы хотим преодоления партийных предубеждений и предрассудков во имя Родины»1.
В состав сотрудников «Дней» входили умеренные социалисты В.Зензинов, П.Воронович, Е.Брешковская, Е.Кускова, С.Проко-пович, М.Осоргин, П.Сорокин. Агентурные донесения советской внешней разведки свидетельствовали, что между вышеназванными организациями, начиная с сентября 1922 г., в Париже имели место совместные совещания по вопросу создания республиканско-демок-ратической партии. От левых кадетов присутствовали Милюков, Демидов и Волков, от «Народного Союза» — Зелинский (Вакар), от правых эсеров — Авксентьев, Вишняк, Руднев.
Руководители организации «Народного Союза» Демидов, Чайковский и Вакар по поводу ведения переговоров о своем вступлении в состав создававшейся республиканско-демократической партии сообщали в своей записке, что ни от одного из инициаторов новой партии, кроме Н.Авксентьева, им не удалось получить совершенно категорического заверения в том, что эта партия не вступит на путь признания или соглашения с большевиками. Они выражали недовольство тем, что преобладающее влияние в партии могли иметь социалисты, и настаивали на равновесии сил между социалистическими и несоциалистическими элементами. Требовали сохранения за ними организационной самостоятельности и возможности выхода из партии в случае расхождения с ее политической линией2.
Социалистическое крыло эмиграции надеялось на успех нэпа и создание в России социал-демократического строя. Такая перспектива толкала интеллигенцию на вынужденное временное признание и даже сотрудничество с Советской властью.
Советское правительство расценило информацию о возможности создания республиканско-демократической партии как
1 Там же. Л. 40.
2 Там же. Л. 41.
Власть против оппозиционных партий и интеллигенции
59
покушение на свою власть. В Москве считали, что имелись объективные предпосылки для создания новой партии, способной объединить мелкие и средние радикальные элементы буржуазии. Мотивируя тем, что программа такой партии могла найти сочувствие антисоветски настроенной интеллигенции в России, ГПУ было дано указание пристально наблюдать за процессом образования новой партии в эмиграции, не допустить попыток создания нового политического объединения на территории РСФСР. ГПУ получило конкретное задание: любой ценой остановить всякую деятельность республиканцев. Возглавить операцию против организаторов партии было поручено заместителю председателя ГПУ И.С.Уншлихту, начальнику секретного оперативного управления В.Р.Менжинскому, начальнику особого бюро Я.САгранову. Советское правительство держало под контролем монархические организации, действовавшие за рубежом. К 1922 г. распыленные монархические группы, сплотившись вокруг идеологического и организационного центра в лице Высшего монархического совета (ВМС), приобретали все большее влияние в эмигрантской диаспоре стран Европы. По данным ГПУ, в состав ВМС, возглавлявшегося Марковым 2-м, входили такие влиятельные в политических и общественных кругах лица, как Римский-Корсаков, Ширинский-Шахматов, Масленников, Тальберг.
В середине 1922 г. ориентиры русских монархистов поменялись с началом президентского срока известного французского консерватора Пуанкаре. Начало было положено Парижским монархическим объединением, возглавлявшимся Треповым, которое имело в своих рядах монархистов-франкофилов (князь Урусов, Крупенский, Шебеко). По донесениям агентов, в среде монархистов шла борьба двух направлений: французского и германского, в которой победило первое1.
В ноябре 1922 г. на проходившем в Париже монархическом съезде императорской фамилии было предложено возглавить движение. В качестве наиболее подходящего лица из дома Романовых на этот пост назывался Великий князь Николай Николаевич. Незадолго до этого Великий князь Кирилл Владимирович объявил себя блюстителем Всероссийского престола. Часть участников Парижского съезда предлагали выдвинуть Кирилла Владимировича на пост главы Высшего монархического совета (ВМС), но оказались в меньшинстве. После съезда борьба между ВМС и сторонниками Великого князя Кирилла настолько обост
1 Там же. Л. 109.
6о
No comments:
Post a Comment